природу – по Приморскому вдоль Финского залива, Ленинский Разлив, Зеленогорск, Семиозерье, остров Эссари на границе с Финляндией, и так далее. Командировки сократились до минимума, и Таня сопровождала его, если не удавалось организовать поездку так, чтобы вылететь утром и вернуться во второй половине дня.
Его времяпровождение было неотделимо от компании, и друзья так хорошо приняли Таню, что ей позволили появляться на заводе. (дома в четырех стенах находиться скучно, поэтому она приезжала на Электро-Балт в районе обеда, а уезжали с работы вместе). Нельзя сказать, что речь компаньонов отличалась такой утонченностью, что кажется: облака расступаются, и сверху сыплются перья. Нет, обычно преобладали мотивы другого порядка. И дипломатией особо не пахло. Когда на языке вертится соленая шутка, это как газы выпустить: лучше разок облегчиться и не рефлексировать. Но при Тане все старались сдерживаться. Для такого закрытого коллектива, как Экссон, данный факт явился настоящим чудом – компаньоны называли жен «глав-бабами» и говорили о них как об инопланетных жителях, существующих где-то там за горизонтом; а транзитных пассажирок делили на «блядей» и «просто ебанутых» – то есть всяко недостойных равноправного общения.
Единственный, кто поддерживал более менее длительные отношения, был Артур. Но и он, если вдруг вывозил очередную забаву на море, то виновато оправдывался тем, что хоть у неё пиздец какие тараканы (= красивая и умная), но «не мог отказать – у неё такая киска-брызгалка, от одного прикосновения её джинсы намокают от колена до колена». И если становилось известно, что он встречается с девушкой больше двух дней и тратит на неё за вечер более $30, то Владимир, опережая события, саркастически вздыхал:
– Да-а-а… сейчас Ансимов расскажет, что взял телку за руку, и ее брюки намокли от колена до колена.
Быстровы же соревновались у кого ниже коэффициент «рубль к палке», то есть кто меньше потратится на соблазнение. В один день Владимир приходил на работу и докладывал, что накануне угостил девушку пивом и чпокнул на дневном сеансе в кинотеатре «Ленинград» в Таврическом саду; в другой день Игорь отчитывался, что потратился на более дорогой напиток – забойный водочный коктейль «Вертолет» за сорок рублей, зато трахнул чиксу бесплатно в машине.
И если насчет Марины Андрею пришлось отбиваться от яростных нападок и оправдываться по поводу того, платил ли он за неё в Марокко (никто не поверил, что она ездила за свой счет), то по поводу Тани никто ни слова не сказал.
Воздав хвалу её красоте, Артур заявил, что никогда бы не женился на девушке с таким громовым голосом. (у неё был низкий грубоватый, будто прокуренный или севший от простуды голос, не вязавшийся с её миловидной внешностью).
– Я уже боялся, АндрейСаныч, за наше аварийное здание – когда твоя Танюха смеялась. Дрожали стены, звенели стекла. А я люблю девушек с птичьим голоском. И чтобы тенью скользили, нехорошо, когда женщина крепко ногу ставит. Нехорошо.
Однако, немного погодя, оговорился, сказав, что если бы встретил такую – молодую, гибкую, стройную, к тому же «на четких понятиях», то не раздумывая бы женился на ней, бросив старую жену. И это несмотря на твердый голос.
Артуру было 36, что на шесть лет старше Андрея, жена Ансимова-старшего – ровесница мужу, и его поддержал Игорь Быстров, которому в этом году исполнялось 42, а жена на два года старше него. Владимир, женатый на девушке моложе себя на 13 лет, воздержался от комментариев. Как и Алексей, собиравшийся жениться на девушке моложе него на 10 лет.
Этим летом был такой период, когда Андрей чувствовал себя счастливым, что называется на 1000 % – рядом с ним находилась девушка, по всем статьям устраивающая его (все кто попадались до этого, если и были сексуально привлекательными, то обязательно вымораживали откровенной своей тупостью, капризами, и непонятно откуда взявшимися великосветскими манерами – хотя пьедестал для них никто не воздвигал, видимо они влачили такое жалкое существование, что элементарных знаков внимания оказывалось достаточно чтобы они, будучи лохушками с района, почувствовали себя королевами; а в головах красивых и умных водились супер-умные тараканы, и поведение таких девушек было до невозможности странным; вобщем это были призраки, стоящие у дороги и приманивающие путника, чтобы утопить его в своем дерьме); а кроме женской составляющей счастья – Андрея отпустили его обычные проблемы, связанные с финансовыми неурядицами на фирме, к постоянному гнету которых он настолько привык, что даже небольшое послабление давало колоссальный эффект, иллюзию волшебного полета. Если и возникали мысли о жизненных сложностях, то они моментально забивались другими – светлыми мечтами о том, что наступит некое событие, которое моментально восстановит перманентно шатающийся бюджет.
Страсть охватила его глубоко и безвозвратно… но он уже много чего переживал глубоко и безвозвратно, поэтому, в те редкие минуты осмысления происходящего думал со светлой грустью, что блаженство его преходяще, и сравнивал себя с арестантом, временно выпущенным на волю.
С другой стороны, несмотря на такое мега-знание самого себя, память подкидывала реальные факты, по совокупности которых можно было судить совсем по-другому. Вот первый раз, когда Андрей увидел её – в 96-м, в тот день 12-летняя Таня потеряла отца, она водила младшего брата в кустики, после чего по- хозяйски затолкала его в машину, это было возле здания судмедэкспертизы, а за несколько минут до этого Андрей познакомился с Мариам, своей будущей женой; вот четыре года спустя он видит Таню на кладбище, куда пришел на могилу Кати; вот Таня пришла в офис Совинкома под предлогом прохождения обследования; вот в кафе на набережной, куда Андрей зашел с женой, Таня бросает своего кавалера и проходит мимо их столика, с вызовом посмотрев на Мариам; вот её ошеломительный подарок на его день рождения… вот её второй такой же подарок спустя некоторое время, на Татьянин день… и именно тогда, уходя от неё наутро, он почувствовал будто всё, что окружало его и к чему он так привык, весь мир людей и вещей, в котором обычно проходила его жизнь – всё это стало изменившимся и иным, как лес после дождя.
И что характерно, во всех этих узловых моментах их отношений выбор исходил от неё, она не дала ему ни одного шанса проявить мужскую инициативу – начиная с первого движения, определившего начало романа… и в котором было заключено всё, что произойдет в дальнейшем.
Да, эта её особенность не являлась чем-то исключительным: очень часто и завязка, и развязка романа зависят именно от женщины. Даже в тех случаях, когда завоеватели похищали женщин для своего гарема, то выбирали тех, кто правильно на них посмотрел.
Так сложилось, что, несмотря на кажущийся успех и достигнутые результаты, настоящие отношения с Таней ни в коем случае нельзя было назвать чем-то окончательным. На самом деле это не значило ничего или почти ничего и могло прекратиться в любую минуту, без всякого объяснения и без какой бы то ни было возможности возобновления.
А наступление главной фазы – настоящего романа – еще не произошло, и только потому, что ситуация не созрела; а точнее, Таня была к этому пока не готова.
Временами некоторые неуловимые интонации, некое чувство, надолго застывшее в её глазах, своеобразный душевный холод заставляли Андрея насторожиться – хотя он и не претендовал на сплошную всепоглощающую страсть, а то, что получал от Тани, было для него и так сверх меры. Её состояние можно было расценить как обдумывание чрезвычайно важного вопроса, по отношению к которому всё происходящее – слишком мелко и неважно. Либо она была юна, несмышлена, и неопытна для того, чтобы понять суть происходивших событий… хотя некоторые сказанные ею на ходу короткие фразы и определения свидетельствовали об обратном.
На высоте испытываемого счастья Андрей иногда ловил себя на мысли, что если записать все диалоги с Таней, то получится непонятный невразумительный вздор, обидный по отсутствию мысли. Он сопровождал те переливы чувств, которые были характерны для этого периода, для их лета, и вне которых для них ничто не существовало и все окружающее казалось нелепым и смешным – прохожие на Невском проспекте, официанты-турки в бистро «Анталья» на Большой Морской, старые рыдваны во дворе на Марата, и все те незначительные вещи, занимавшие других людей, – потому что единственные вещи, имевшие действительно важное значение, знали только двое, Андрей и Таня, и больше никто.
Проводив её на вечерний семичасовой волгоградский поезд (она уехала в конце августа), Андрей позвонил ей на трубку, и они созванивались и обменивались СМС-ками до тех пор, пока не исчезло покрытие сети, и перемещавшийся в вагоне абонент стал недоступен. Это были содержательные послания: «Соседи в
