Мои слова канули в пустоту – он уже повесил трубку.
Я пошел в гараж и достал коробку с бумагами. Налоги я платил с суммы, которую выплачивал сам себе через Мофасса. И естественно, не платил налогов с украденных денег, потому что в 1948 году они все еще были 'горячими'. Большая часть прибыли от ренты шла на покупку недвижимости. Было гораздо проще пускать деньги в обращение, не сообщая правительству о своих доходах.
Потом я поехал к Мофассу. У меня не было выбора, и всякое решение представлялось весьма сомнительным.
Пока я ехал, у меня в ушах звучал Голос: 'У этого подонка нет права вмешиваться в твои дела. Никакого права!'
Но я старался его не слушать. Крепче вцепился в руль и сосредоточенно смотрел на дорогу.
– Это никуда не годится, мистер Роулинз, – заключил Мофасс, не вынимая изо рта своей толстой сигары.
– А как насчет того, чтобы оформить бумаги задним числом? – спросил я.
Мы сидели в его конторе среди плавающих облаков табачного дыма.
– Но вы же сами говорили, у вас нет достаточно богатых родственников, на которых можно переписать собственность.
– А если бы я предложил это сделать вам?
Мофасс подозрительно посмотрел на меня и откинулся в своем вращающемся кресле.
Он целую минуту молча разглядывал меня, потом покачал головой и сказал:
– Нет.
– Это необходимо, Мофасс. Иначе меня ждет тюрьма.
– Я вам сочувствую, но должен сказать 'нет', мистер Роулинз. Это не значит, что мне безразлична ваша судьба, но бизнес есть бизнес. И когда занимаешься бизнесом, просто не имеешь права позволить себе каких-то вещей. Поставьте себя на мое место. Я – ваш служащий, собираю ренту и стараюсь исправно выполнять свои обязанности. И вдруг вы решаете переписать всю свою собственность на мое имя. Я становлюсь ее владельцем, – сказал он, прижимая обе ладони к своей груди, – но деньги получаете вы.
– Джон Маккензи заключил такую сделку с Оделлом.
– Судя по вашим словам, Оделл просто любит выпить. А я бизнесмен, и вы не можете мне доверять.
– Черт побери, и правда!
– Видите ли, – Мофасс вытаращил глаза и надул щеки, сделавшись похожим на большого коричневого карпа, – если вам вдруг покажется, что я утаиваю ваши деньги, вы начнете заявлять о своих правах. Сейчас у нас все о'кей, потому что наши отношения имеют официальный статус. Но мне нельзя будет доверять, если ваша собственность внезапно станет моей. Что, если я вдруг решу, что заслуживаю большего, а вы скажете – нет? В суде выиграю я.
– Мы не сможем обратиться в суд, после того как подделаем документы о владении собственностью.
– Допустим, мистер Роулинз. Скажи я вам сейчас – да, и единственный суд, к которому мы сможем апеллировать, – мы с вами. Нас не связывают кровные узы. Мы только деловые партнеры.
Он ткнул в мою сторону своей дешевой сигарой.
– Знаете, нет ничего страшнее ненависти человека, которого кто-то надул в его собственном бизнесе.
Мофасс снова откинулся на спинку кресла, и я понял – он отверг мое предложение.
– Значит, такие дела, – сказал я.
– Вы еще даже не попытались выкрутиться, мистер Роулинз. Ступайте туда со своими бумагами, вдруг обойдется.
– Он угрожает судом.
– А чего еще от него можно ждать? Конечно, он пытается вас запугать. Пойдите к нему со своими бумагами о доходах и спросите, откуда у вас, по его мнению, появились такие деньги, на которые можно купить несколько домов. Вы должны прикидываться бедняком. Белым людям нравится думать, что вы не совсем дерьмо.
'А если это не сработает, – прозвучал хрипловатый Голос в моей голове, – тогда убей этого сукина сына'.
Я попытался избавиться от уныния, которое вселил в меня Голос. Собрался было поехать прямо в налоговую инспекцию, но вместо этого вернулся домой и разыскал в чулане короткоствольный револьвер, почистил и смазал его, зарядил новыми патронами. Мне было не по себе, потому что обычно я носил с собой револьвер 25-го калибра для собственного спокойствия, но этот – 38-го калибра – смертельное оружие. Я не мог отделаться от мысли об этом неуклюжем белом человеке, о том, что у него есть дом и семья. А его заботит только одно – лишь бы на листке бумаги сошлось несколько цифр.
– Этот человек представляет правительство, – сказал я вслух, чтобы убедить самого себя, как глупо идти к нему вооруженным.
'Он хочет все отнять у тебя, – ответил Голос, – и ему бы следовало самому позаботиться о себе'.
Парадная дверь правительственного учреждения была заперта, окна не светились, но на мой стук отозвался невысокий негр в сером комбинезоне садовника и клетчатой рубашке. Интересно, владел ли он какой-нибудь собственностью?
– Вы мистер Роулинз? – спросил он.
