Черный «мерседес» Артема несся на большой скорости по Можайскому шоссе. За рулем сидел Николай. Беглов ехал к человеку по фамилии Гнеушев, чья дача находилась в Малых Вяземах.
Раньше Гнеушев был известен в криминальных кругах под кличкой Гнус. С тех пор прошло много времени, и он отошел от дел. Артем знал, что он круглый год живет на зимней даче, изредка наезжая в Москву, где проживает семья сына.
Дом Петра Ивановича Гнеушева Николай отыскал быстро.
Автомобиль остановился напротив роскошного двухэтажного особняка, огороженного крепким сплошным забором с калиткой чугунного литья и воротами с красивым резным навесом. Особняк окружал большой участок, засаженный плодовыми деревьями.
— Впечатляет, — Артем протянул руку к звонку, вделанному в калитку.
Вскоре он увидел, что навстречу ему идет, хромая, старик в поношенной одежде.
«Ого, сам хозяин вышел», — догадался Артем.
Гнеушев, всматриваясь в нежданного гостя, сощурил глаза.
— О, какие люди пожаловали, — он тоже признал Артема и, отомкнув калитку, пригласил: — Ну, заходи, коли приехал.
Беглов по асфальтированной дорожке, с двух сторон которой тянулись клумбы со срезанными осенними цветами, пошел за стариком. Их сопровождала огромная овчарка, которая настороженно смотрела на гостя.
— Фу, Ронда! — приказал Гнеушев. — Иди на место.
Овчарка послушно отошла в сторону.
— Пес хороший, — сказал Артем.
— У меня их два, служат отменно, никто не сунется. Из питомника взял, подготовленные собачки.
Артем поднялся за хозяином на веранду.
— Здесь посидим или в дом пойдем? — спросил Гнеушев.
— Лучше здесь, воздуха больше.
— Вот, вот, про воздух ты это правильно заметил. Я почему в своих Вяземах безвылазно живу? — спросил сам себя старик и тут же ответил: Астма замучила, в городе задыхаюсь, а тут — благодать. Сын, внучка не забывают, приедут, привезут, чего ни попрошу, да сейчас и здесь все купить можно, давно прошли те времена, когда хлеб по записи выдавали.
— Помнишь еще другие времена? — спросил Артем.
— А кто их не помнит? У меня здоровье плохое, по лагерям зугубил, а память хорошая, не жалуюсь.
Говоря это, Гнеушев выставлял на стол закуску.
— Ты сиди, сиди, — остановил он Артема, увидя, что тот собирается помочь ему. — Я сам все сделаю, да и помошница у меня есть. Антоновна! — громко позвал он кого-то из глубины дома, — иди сюда, гости у нас.
На его зов вышла полноватая, крепкая на вид женщина лет за пятьдесят в домашнем платье и аккуратном фартуке.
— Знакомься, Артем, это Антоновна, как жена моя померла, так и живем здесь вместе, чтобы не скучно было. За хозяйку она у меня.
Антоновна принялась хлопотать.
— Ты в подвал спустись, — приказал Гнеушев. — Грибками своими угостить надо, огурчиками.
Женщина послушно исчезла в дверях.
Артем достал из дипломата красивую фирменную упаковку.
— Коньяк французский.
— Ого! — Гнеушев открыл коробку и взял бутылку в руки. — Вот за это спасибо. Побаловать решил старика.
Артем молчал. Побаловать! У старого Гнеушева денег хватит, чтобы половину дачного поселка скупить на корню. Только жаден он сверх всякой меры. Про него говорили, что он нужду справит, а потом обернется и прикидывает: а нельзя ли эту кучу еще куда-нибудь использовать?.. Вряд ли с годами он стал щедрее, обычно бывает наоборот.
Антоновна принесла грибы и прочие разносолы.
— Брусничного сока отведай, — стал угощать Гнеушев. — Полезная вещь. А ты иди, матушка, иди, — ласково, но таким голосом, что ослушаться было нельзя, сказал он хозяйке. — У нас с гостем разговор мужской пойдет.
Антоновна мгновенно испарилась.
— Нужда у меня к тебе, Петр Иванович, потому и приехал.
— Это понятно, без надобности про старика бы не вспомнил. Видно, большая нужда, если сам пожаловал. Я не ошибся?
— Нет.
— Только я сколько ни думаю, ума не приложу. Говори, не томи. Мне семьдесят годков этой зимой стукнуло. Здоровье слабое, нервничать нельзя, врачи не велели.
Артем смотрел в хитрые глаза старика.
— Я у тебя про Тихаря хотел поспрашивать, про те времена, когда он у Креста на побегушках был.
— Вона что… Давние времена вспомнил. Про те годочки только я да Ванька Глебов знали. Ванька тебе ничего не скажет, на том свете давно. Выходит, кроме меня, спросить не у кого.
Беглов молчал.
— А если я не захочу говорить, а? — тоненько рассмеялся старик. Меня ведь не купишь, не запугаешь. Раньше Петьку Гнуса многие боялись, вот где все у меня были. — Он сжал хилый кулак и противно захихикал.
Артем подумал, что свою кличку Гнус получил недаром. Подлый мужик, и всегда был таким. Есть у Беглова средство, которое заставит его говорить.
— Ну что ж, — равнодушно сказал Артем, подхватив на вилку шляпку гриба, — вольному воля. Ах, хороша чернушка, на зубах скрипит, хозяйка твоя дело знает, — продолжал нахваливать он. — Не захочешь говорить, вольному воля, — повторил Артем. — А спасенному, говорят, рай. Рая, правда, ни мне, ни тебе не видать.
— Это почему же мне не видать? Я от дел давно отошел, грехи свои старые замолил.
— Старые замолил, новые добавиться могут. В Оленьке, внучке своей, ты души не чаешь. Хорошая девочка выросла, поздний ребенок в семье, да и ты сам поздно женился, Оленька правнучкой твоей могла быть, если по годам считать. — Артем, не чокаясь с Гнусом, выпил рюмку коньяку. — Неплохой коньячок. Если ты место в раю присмотрел, там тебя таким угощать будут.
— Да ты что! — заорал Гнус. — На ребенка руку поднимешь?
— Чего ты орешь? — грубо оборвал его Артем. — Засох в своей деревне, как сморчок старый. — Про ребенка разговора не было. Я тебя про Тихаря спрашивал. Не бесплатно, свое получишь. Я человек щедрый, не поскуплюсь. Внучке бриллианты в уши повесишь.
— Артем, зачем пугаешь старого человека, — захныкал Гнус. — Я пошутил, а ты сразу пугать. У меня давление поднялось. Антоновна! заорал он, сверкая глазами.
Та прибежала, запыхавшись.
— Давление померь, сердце заколотило.
Беглов смотрел на этот спектакль спокойно. Пусть потешится. Он видел, что сломил Гнуса и тот куражится для порядку.
Гнус кряхтел и сопел, мучая терпеливую женщину придирками. Артем пожалел ее: тяжело хлеб бабе достается.
— Она жена тебе? — спросил он, когда Антоновна ушла.
— Нет. Я не хочу, так живем. Ее сын из дома попер, она, дура, на него имущество записала раньше времени. Я к себе взял. Живет, как у Христа за пазухой.
Артем хмыкнул.
— Так чего тебе про Тихаря надо-то? Он у тебя в команде, его бы и спросил.
