размышляю: вот завтра все будет по-другому. И каждый день – в тот же омут! Так и живешь с истоптанной душой. Надоело все до… – Тамара поймала испуганный взгляд Кати. – Ой, извини, ребенок рядом. – Она потрепала Иринку по голове. – Словом, повезло тебе, Катерина. За всех нас повезло. И куда теперь поедешь?
– В Милан.
– А в Париж?
– Пока не знаю.
– Счастливая ты! Ушла из «Подмосковья» – и человеком стала.
Катя промолчала.
– У нас все сикось-накось пошло. Надька в больницу загремела, перебрала…
Царева сделала страшные глаза, заметив, как внимательно прислушивается к разговору сестренка.
Тамара умолкла.
– Иринка, иди еще вон у той тети цветочки посмотри, – сказала Катя.
– Желтенькие? – спросила девочка.
– Да. – Катя проводила девочку взглядом.
– Дозу Надька не рассчитала, – закончила Тамара. – Еле откачали.
Катерина помрачнела. Вспомнились откровения Веры Наумовой.
– Тамара, ты-то зачем эту гадость принимаешь?
– Заметно?
– Догадалась.
Серое лицо Тамары скривилось.
– Да это так, балуюсь. Захочу – брошу. Нинкин сынок скоро вслед за Надькой в клинику загремит… Это правда, что ты ему морду набила?
– Не совсем, – поморщилась Катя.
– А говорят, набила. Да он и сам по пьянке протрепался. Такая, правду сказать, гнида!
– Это точно.
– Про Сазонова новость слышала?
– Нет. А что с ним?
– Ушел от Нинки.
– Это я знаю.
– А про суд с Паниной?
– Про суд – не в курсе. А что такое? – заинтересовалась Катя.
– Ой, там прямо настоящий цирк получился! Трикотажница Панина подала на Пономареву в суд.
– Это еще при мне.
– Нинка притащила своих свидетелей, чтобы в ее пользу все было. Говорят, уже и назначенного на процесс судью подкупила. И тут – прокол! Все переиграли: заседание собрался проводить сам председатель городского суда. Нинка забегала как жареная. А толку! Председатель в районе человек новый, ни с кем не связан. И на первом же заседании, выслушав всех, – адвокат у Паниной был мужик стоящий! – выносит решение в пользу Галины Паниной.
– Сазонов тоже был на суде?
– Да! – загорелись восторгом глаза девушки. Сейчас она опять стала похожа на прежнюю Тамару, язвительную и высокомерную. Такой знала ее раньше Катерина. – Он стал на сторону Паниной. Что было! Нинка кипятком писала. Даже слегла после этого. Хотя обычно ее танком не переедешь…
Глаза Тамары, мгновенно блеснув, как фотовспышка, почти так же быстро потухли. Оживление сменилось равнодушием.
– Элла Борисовна Хрусталева, главная редакторша журнала 'Магия моды', тоже вляпалась с этим судом. Она поддерживала Пономареву, а ту прокатили на вороных. Хрусталева организовала какие-то публикации в пользу Нинки. Я сама не читала, девчонки рассказывали. Пономарева потом плакалась: дескать, толку-то от этих журналистских статей – собака лает, ветер носит, корми только всех даром! Теперь между дамочками черная кошка пробежала. Окончательно не расплевались, но прежней дружбы нет. – Тамара презрительно рассмеялась. – На Сазонова Нинка бочку покатила, но он сейчас плевать на нее хотел. Организовал свою небольшую фирму, собирается заниматься модельным бизнесом. Объединился с каким-то приятелем, бывшим однокурсником, который раньше в театре работал.
– С Виктором Парфеновым, – вставила Катерина.
– Так ты в курсе?
– Когда работала в «Подмосковье», он говорил об этом.
– Говорят, дела у них пошли в гору. Денег на раскрутку наскребли, Сазонов даже свою иномарку продал. Пашет как лошадь. Нинка только нос драла, на самом деле она – обыкновенный администратор. Все на Тимофее держалось. Он очень талантливый и хороший парень.
– Знаю, – подавила вздох Катерина.
