Ида вновь перевернулась на живот. Ее серьезно занимал происходивший разговор. Подстегивало и то, что вести его можно было вот так, запросто. Это придавало еще большую остроту ощущениям.
– А мне показалось, что там еще есть одна моделька. Красивая, но немного скованная.
– Кто?
– Слышала я, она новенькая, это ее первый сезонный показ. Катей зовут.
– Знаю. Катерина Царева. Пожалуй, ты права, девчонка чем-то выделяется из всех остальных. На этих Наденьках, Лизах, Аленах пробы ставить негде. – Тяжелый взгляд Эллы снова уперся в роскошный бюст Садчиковой. – Хватит болтать! Давай делом займемся…
Ида ощутила прикосновение требовательных пальцев, которые опять мяли и ласкали ее: грудь, бедра – везде, куда можно дотянуться. Эти руки ничем не напоминали женские.
– Ты как хороший мужик!
Элла презрительно хмыкнула:
– Что они могут, эти твои мужики? Эгоисты – только о собственном удовольствии думают! Трахаться нечем, – она сказала грубее, – а все на бабу норовят залезть. И потом считают, что облагодетельствовали ее по гроб жизни. Не-ет, – протянула Хрусталева, – я лучше мужика…
Она становилась то нарочито грубой, то ласковой и не отпускала послушное тело ни на минуту.
Ида простонала:
– О-ох, никогда не испытывала ничего подобного. Это извращение, извращение… – шептала она. И страстно желала, чтобы ее ласкали еще и еще.
Глава 7
Катя наконец придумала, как вывести Наташу из состояния, в котором та находилась. План был прост.
Богданова на днях рассказывала ей про одну свою знакомую, с которой случилась беда. Ту девушку звали Валя. Она лежала в больнице. Наташа хотела ее навестить сразу после демонстрации моделей 'Весна – лето 2000'…
– Собирайся, собирайся! – Утром Катя предстала перед подругой непреклонная, как стена.
– Не стой над душой, – вяло сопротивлялась Наташа.
– Ты же матери ее обещала, что непременно сходишь в больницу, – не отставала Катя. – Помнишь, как мне рассказывала?
– Помню. – Наташа нахмурилась и стала сползать с постели.
Катя ликовала: сработало! А то заладила: не нужно ей, дескать, ничего, отстаньте, жизнь кончена…
– Хоть сдохни! – услышала Катя бурчание, доносившееся из ванной. ('Ничего, ничего, пусть побурчит, лишь бы не плакала'.) Царева выбрала верную тактику. Легкомысленная с виду, Наташа Богданова была в общем-то очень обязательным человеком. И добрым. Она старалась помочь каждому нуждавшемуся в помощи, если имела такую возможность.
Выйдя на улицу, Богданова пошатнулась.
– Ты чего? – испугалась Катя.
– От свежего воздуха голова закружилась.
– Конечно, если сутками сидеть, не вылезая из постели, еще не то будет! Ноги откажут…
Богданова направилась к своей темно-синей «девятке», которая с той памятной ночи так и стояла во дворе.
– Ты на машине собираешься ехать? – удивилась Катя.
– Ну не пешком же я пойду!
Вчера, выйдя днем на улицу, Царева заметила, что соседки поглядывают на нее с повышенным вниманием.
– Машину никак купила? – не выдержав, спросила одна из них, самая любопытная.
– Нет, это подружкина.
– А-а! То-то я смотрю: стоит и стоит. А это, выходит, не твоя… – с облегчением произнесла тетка.
Народец в их доме с трудом переносил чужое благополучие. С этой соседкой жила внучка, Катина ровесница, и пожилая женщина ревностно следила за тем, чтобы у кого-то, не дай бог, не было чего-то лучшего, чем у ее раскрасавицы внучки.
Сейчас соседка тоже находилась на своем боевом посту: она неодобрительно покосилась на Наташину шубку – и поджала губы.
– Публика тут у вас… – невольно улыбнулась Богданова, заметив косой взгляд.
– Нравы вороньей слободки, – вздохнула Катя.
– По-моему, эту тетку сейчас кондрашка от злобы хватит.
– К счастью, не все здесь такие. Мамина подруга, тетя Нина, она в квартире напротив живет, про завист-ливых людей говорит так: 'Что такое для них счастье? Счастье – это не когда он корову купил, а когда у соседа свинья сдохла'.
