Ей еще предстояло убить немного времени до встречи с юристом, так что она свернула в сторону, противоположную той, куда ходила накануне вечером, и вышла к пляс Сен-Назари, над которой возвышалась базилика. Впрочем, ее взгляд в первую очередь притягивал фасад здания конца века — гостиница «Старый город», все еще по-своему величественная. Увитая старым плющом стена с коваными воротами и сводчатыми витражными окнами, вишневый навес — все здесь нашептывало о старине и достатке.
Пока она любовалась зданием, дверь открылась, показав кусок стенной панели и дорогого ковра. На крыльцо вышла женщина — высокая, с четко очерченными скулами, тщательно причесанными черными волосами и в темных очках в золотой оправе. Бежевая блузка без рукавов и подобранные в тон брюки словно светились и отражали свет при каждом ее движении. Золотой браслет на запястье, колье, обнимающее шею, — она выглядела египетской принцессой.
Элис сразу поняла, что где-то уже видела эту женщину. В журнале или в кино, а может, по телевизору?
Женщина села в машину. Элис смотрела ей вслед, пока та не скрылась, потом прошла к дверям базилики. Нищенка у дверей протянула к ней руку. Элис порылась в кармане, нашла монетку, вложила в протянутую ладонь и шагнула внутрь.
И замерла, забыв выпустить дверную ручку. Она словно застряла в тоннеле, по которому проносился ледяной сквозняк.
«Не глупи!»
Она упрямо пыталась заставить себя двигаться, не желала поддаваться мистическим предчувствиям. Но тот же ужас, что охватил ее в тулузском соборе, приковал к месту и сейчас.
Извинившись перед напиравшими сзади туристами, Элис отошла в сторону и присела на ступеньку у северного входа.
«Что за черт со мной творится?»
Родители научили ее молиться. Повзрослев и встав перед вопросом, откуда в мире зло, она обнаружила, что церковь не может дать удовлетворительного ответа, и молиться перестала. Но ей с детства помнилось ощущение уверенности, которое дает вера. Обещание спасения, понимание высшего смысла жизни никогда полностью не покидало ее. Если у нее бывало время, она, как и Филипп Ларкин, всегда останавливалась. В церквях она чувствовала себя дома. Они будили в ней чувство, будто история, общее прошлое говорит с ней языком архитектуры, окон, галерей…
«Но не здесь…»
В католических соборах Миди она ощущала не покой, а угрозу.
Словно самые кирпичи стен сочились здесь злобой и ненавистью, пахли кровью. Элис подняла взгляд. Над ней скалились в издевательской усмешке горгульи.
Элис поспешно встала и ушла с площади. Она то и дело оглядывалась назад, тщетно стараясь отогнать чувство, будто кто-то идет за ней по пятам.
«Опять у тебя воображение разыгралось».
Ома не успокоилась, даже выйдя из Старого города на широкую рю Тривалль. Что бы она ни твердила сама себе, все равно была уверена: кто-то за ней следит.
Офис Даниеля Делагарда располагался на улице Жоржа Брассанса. Медная табличка блестела на солнце. Элис все-таки явилась чуть раньше назначенного времени, поэтому задержалась, читая имена. Карен Флери нашлась посередине — одна из двух женщин среди множества мужских имен.
Элис поднялась по серым каменным ступеням, толкнула двустворчатую стеклянную дверь и оказалась в приемной. Она назвала свое имя женщине за высоким темным столиком, после чего ее попросили посидеть в комнате ожидания.
Тишина здесь подавляла. Пожилой мужчина довольно патриархальной внешности кивнул вошедшей Элис. На кофейном столике лежала аккуратная стопка журналов «Пари Матч», «Иммо Медиа» и несколько старых французских номеров «Вог». На мраморной каминной полке тикали часы из золоченой бронзы и стояла высокая стеклянная ваза с подсолнухами.
Элис присела в черное кожаное кресло под окном и притворилась, что читает.
— Мисс Таннер? Я Карен Флери. Очень приятно.
Уже вставая, Элис понимала, что эта женщина ей по душе. Госпожа Флери, которой было немногим больше тридцати, одетая в строгий черный костюм с белой блузкой, производила впечатление знающей свое дело дамы. На шее она носила маленький золотой крестик.
— Мой похоронный костюм, — пояснила она, перехватив взгляд Элис. — В такую погоду в нем страшно жарко.
— Могу себе представить.
Флери открыла перед Элис дверь.
— Пройдем?
— Вы давно здесь работаете? — поинтересовалась Элис, минуя вслед за ней сеть все более обшарпанных коридоров.
— Переехали пару лет назад. Муж у меня француз, Луи. Здесь бывает много англичан, и им часто нужны услуги юриста, так что дело идет неплохо.
Карен провела ее в маленькое конторское помещение в задней части здания.
— Очень удачно, что вы сумели приехать сами, — заговорила она, жестом приглашая Элис садиться. — Я полагала, что придется вести дело большей частью по телефону.
— Так совпало. Я как раз получила ваше письмо, когда подруга пригласила меня к ней приехать. Она работает под Фуа. Нельзя же было упустить такой случай. — Элис помолчала. — Кроме того, учитывая, сколько я получу по завещанию, я, самое малое, должна была побывать у нее.
Карен улыбнулась.
— Ну что ж, тем проще для меня, а для вас это ускорит дело.
Она подвинула к себе коричневую папку.
— Из нашего телефонного разговора мне показалось, что вы не слишком хорошо знали тетушку?
Элис сморщила нос.
— Честно говоря, даже не знала о ее существовании. Не думала, что кто-то из папиных родных еще жив, а тем более сводная сестра. У меня почему-то сложилось впечатление, что родители оба были единственными детьми. Во всяком случае никаких дядюшек и тетушек не бывало ни на днях рождениях ни на Рождество.
Карен заглянула в свои заметки.
— Вы уже несколько лет как потеряли родителей…
— Оба погибли в автомобильной катастрофе, когда мне исполнилось восемнадцать, — кивнула Элис. — В мае девяносто третьего. Я как раз готовилась к выпускным экзаменам.
— Ужасно для вас.
Элис снова кивнула. Сказать было нечего.
— У вас нет братьев или сестер?
— Думаю, мои родители слишком долго с этим затянули. Когда я родилась, оба были относительно старыми. Около сорока.
Карен кивнула и продолжала:
— Ну что ж, в таком случае мне, наверное, лучше просто сообщить вам условия завещания вашей тети и сведения о ее имуществе. После этого вы, если захотите, можете съездить осмотреть дом. Это в городке примерно в часе езды отсюда: Саллель д'Од.
— Звучит замечательно.
— Итак то, что у меня здесь. — Карен похлопала ладонью по папке. — Все довольно сухая материя: имена, даты и тому подобное. Думаю, побывав в ее доме, вы сможете лучше представить себе характер вашей родственницы. И тогда уже решите, хотите вы, чтобы мы занялись разборкой дома, или предпочтете заняться им лично. Сколько вы еще предполагаете здесь пробыть?
— Собиралась до воскресенья, хотя у меня появилась мысль задержаться. Никакие срочные дела меня дома не ждут.
Карен кивала, не поднимая глаз от своих заметок.
— Ну, начнем и посмотрим, куда это нас приведет. Грейс Элис Таннер была сводной сестрой вашего отца. Родилась в Лондоне в 1912 году, младшая и единственная, кто выжил, из пятерых детей. Две другие девочки умерли в младенчестве, а двое мальчиков погибли во время Первой мировой войны. Мать скончалась… — она пробежала пальцами по строкам, отыскивая дату, — после продолжительной болезни в 1928 году, после чего отец сменил место жительства и через некоторое время вступил во второй брак. Единственный ребенок от этого брака — ваш отец. Он родился через год после свадьбы. Насколько можно судить по этим бумагам, начиная с этого момента между мисс Таннер и ее отцом — вашим дедом — связь практически не поддерживалась.
— Как вы думаете, мог мой отец знать, что у него есть сводная сестра?
— Совершенно не представляю. Могу предположить, что скорее всего не знал.
— Но Грейс очевидно знала, что у нее есть брат?
— Несомненно, хотя, каким образом и когда она об этом узнала, неизвестно. Она переписала завещание в 1993 году, после гибели ваших родителей, и тогда назвала вас своей единственной наследницей. К этому времени она уже довольно давно жила во Франции.
Элис насупилась.
— Если она знала про меня и про то, что случилось, не понимаю, почему она со мной не связалась.
Карен пожала плечами.
— Может быть, она не была уверена, что вы ей обрадуетесь. Если она не знала, что привело к распаду семьи, то могла опасаться, что отец настроил вас против нее. В подобных случаях такое предположение довольно естественно — и часто оправдывается.
— Насколько я понимаю, завещание составляли не вы?
Карен улыбнулась:
— Нет, это было до меня. Но я говорила с ее адвокатом. Он теперь не практикует, но вашу тетушку помнит. Она действовала очень по-деловому, никаких страстей и сантиментов, И точно знала, чего хочет: все оставить вам.
— А вы не знаете, как она оказалась во Франции?
— Боюсь, что нет. — Карен помолчала. — Но для вас все очень просто, так что, как я уже говорила, вам лучше всего съездить осмотреть дом. Таким образом вам, может быть, удастся что-нибудь о ней узнать. Раз вы пробудете здесь еще несколько дней, мы можем снова встретиться в конце недели. Завтра и в пятницу я в суде, но утром в субботу буду рада вас видеть, если вас это устраивает. — Она встала и протянула руку. — Передайте через мою помощницу о своем решении.
— Я хотела бы побывать на ее могиле.
— Конечно. Я узнаю поточнее. Как мне помнится, похороны были не совсем обычными. — Провожая Элис, Карен остановилась перед столиком своей помощницы. — Доминик, tu peux me trouver le numero du lot de cimetiere de Madame Tanner. La cimetiere de la Cite. Merci.[75]
— Чем необычными? — спросила Элис.
— Мадам Таннер хоронили не в Саллель д'Од, а здесь, в Каркасоне, на кладбище под стеной Старого города, в семейном захоронении ее подруги.
Карен взяла у секретарши распечатку и просмотрела ее.
— Да, так и есть, теперь я вспомнила. Жанна Жиро, местная жительница, хотя у меня нет никаких сведений, что две эти женщины были знакомы. Здесь есть и адрес мадам Жиро, и
