И оказалась в огороде, где длинные ряды бамбуковых рам поддерживали плети баклажанов, кабачков и гороха. Пригнув голову, Элис завиляла между скрывающими ее грядками, надеясь спрятаться в сараюшке. Из-за угла, гремя тяжелой цепью, выскочил здоровенный мастиф, злобно залаял, щелкнул зубами. Элис задушила крик и отскочила.
Главные ворота фермы выходили прямо на людную городскую улицу, тянувшуюся под холмом. Оказавшись на тротуаре, Элис рискнула оглянуться через плечо. За спиной было пусто и тихо. Они отказались от преследования.
Элис уперлась руками в колени, согнулась вдвое, облегченно переводя дух после долгого бега. Мало-помалу руки и колени перестали дрожать, зато мысли понеслись вскачь.
«И что ты собираешься делать?» Они наверняка вернутся в гостиницу и будут ждать ее там. Нет, туда она не пойдет. Элис сунула руку в карман и убедилась, что в спешке не выронила ключей от машины. И рюкзак с вещами там, запихнут под переднее сиденье.
«Позвони Нубелю!»
Листок с номером Нубеля лежал в рюкзачке под сиденьем вместе с остальными вещами. Элис стала отряхиваться. Джинсы в пыли, лопнули на колене. Ничего не поделаешь, придется возвращаться к машине и надеяться, что ее там не ждут.
Элис быстро шла по рю Барбакан. Всякий раз, как мимо проносилась машина, она невольно втягивала голову в плечи. Обошла церковь и свернула вправо по узкой дорожке с табличкой рю де ла Гаффе.
Элис старалась держаться в тени. Дома мелькали по сторонам, сливаясь в непрерывную линию. Что-то вдруг неопределенно кольнуло, в спину. Она остановилась, обернулась на хорошенький желтый домик, ожидая встретить чей-то взгляд. Однако дверь была заперта и ставни плотно закрыты. Задерживаться Элис не решилась и торопливо пошла дальше.
«Ехать в Шартр или не ехать?»
Как ни странно, убедившись, что опасность — не плод ее воображения, Элис избавилась от неуверенности. Чем больше она размышляла, тем сильнее становилось подозрение, что за всем этим стоит Оти. Этот тип решил, будто она украла кольцо, и твердо намерен его вернуть.
«Позвони Нубелю!»
И снова она пропустила мимо ушей собственный совет. До сих пор инспектор ничего не предпринимал. Притом что убит его подчиненный, пропала Шелаг… Лучше уж полагаться только на саму себя.
Элис вышла к стоянке со стороны рю Тривалл, рассудив, что если ее ждут, то скорее у главных ворот.
Отсюда к стене, огораживавшей площадку, вело несколько крутых ступеней. Всякий мог видеть ее сверху, а для Элис обзор был закрыт. Если они там, она их увидит, когда будет уже поздно.
«Другого способа нет…»
Элис набрала в грудь побольше воздуха и взбежала по ступеням. Страх подстегивал ее и придавал силы ногам. Наверху она остановилась и осмотрелась. Машин здесь было порядочно, но людей почти не видно. Ее машина стояла на том же месте. Элис прошла к ней, прячась за рядом припаркованных легковушек, низко пригибая голову. Когда она наконец скользнула на водительское сиденье, руки у нее тряслись. Казалось, вот-вот над ней вырастут мужские фигуры. В ушах до сих пор стояли их крики. Едва оказавшись внутри, она захлопнула и заперла дверцу и сердито повернула ключ зажигания.
Стреляя глазами во все стороны, до боли в пальцах сжав баранку руля, Элис дожидалась, пока туристский фургон освободит ей дорогу и охранник поднимет шлагбаум. Потом вдавила педаль скорости и, нарушая все правила, рванула через асфальтовую площадку к воротам.
Охранник кричал и махал руками ей вслед, но Элис и не подумала останавливаться.
ГЛАВА 52
Одрик Бальярд с Жанной стояли на платформе в Фуа, дожидаясь поезда на Андорру.
— Через десять минут, — сказала Жанна, взглянув на часы. — Еще не поздно. Может, передумаешь и все-таки поедешь со мной?
Он улыбнулся ее настойчивости:
— Ты же знаешь, не могу.
Жанна нетерпеливо махнула рукой.
— Ты тридцать лет отдал их истории, Одрик. Элэйс, ее сестра, отец, муж — ты провел жизнь в их компании. — Голос ее смягчился: — Не пора ли жить самому?
— Их жизнь — это моя жизнь, Жанна, — со спокойным достоинством отозвался он. — Слова — всего лишь оружие против лжи истории. Мы должны свидетельствовать истину. Если мы не исполняем этот долг, те, кого мы любили, умирают дважды. — Он помолчал. — Мне не будет покоя, пока я не узнаю, чем все кончилось.
— Восемьсот лет спустя? Правда может оказаться слишком глубоко похороненной. — Жанна запнулась. — И может быть, оно и к лучшему. Некоторым тайнам лучше оставаться тайнами.
Одрик смотрел прямо перед собой на вершины гор.
— Ты знаешь, как я сожалею, что принес в твою жизнь горе.
— Я не о том говорю, Одрик.
— Но, — продолжал он, словно не услышав, — я живу затем, Жанна, чтобы искать истину и открывать ее.
— Истину! А те, против кого ты сражаешься? Чего ищут они? Истину? Сомневаюсь.
— Да, — признался он, помолчав, — думаю, у них другая цель.
— Какая же? — нетерпеливо спросила она. — Я послушалась тебя и уезжаю. Почему бы не сказать мне хоть теперь?
Он стоял в нерешительности.
Жанна не отступалась:
—
— Нет! — Слово прозвучало строже, чем он намеревался. — Нет.
— Тогда что же?
Одрик вздохнул.
— Целью
— Так
Одрик покачал головой.
— Когда трилогия была разделена, их существование утратило смысл.
Жанна нахмурилась:
— Разве они не пытались вернуть утерянное?
— Поначалу пытались, — признал Одрик, — но потерпели поражение. Со временем такие попытки прекратились. Было бы глупостью рисковать последним сохранившимся пергаментом в надежде вернуть остальные два. А когда язык записей был окончательно забыт, тайна оказалась надежно скрыта. Только один человек… — Бальярд осекся.
Он чувствовал на себе взгляд Жанны.
— Единственный человек, который еще мог прочитать пергаменты, предпочел ни с кем не делиться своим знанием.
— И что было потом?
— Четыреста лет ничего не было. В 1798 году император Наполеон отплыл в Египет. Кроме армии он взял с собой ученых и исследователей. Те открыли руины древней цивилизации, правившей этими землями тысячелетия назад. Сотни произведений искусства, священных таблиц, камней с надписями были доставлены во Францию. После этого разгадка древних языков — демотического, клинописного, иероглифического письма — стала только делом времени. Как тебе известно, Жан-Батист Шампольон первым догадался, что знаки иероглифов следует читать не как символы или знаки слов, а как фонетическую азбуку. В 1822 году он «расколол шифр» — если использовать вульгарное выражение. Для древних египтян письменность была даром богов — само слово «иероглиф» означает «божественная речь».
— Но если пергаменты Грааля написаны на языке древнего Египта… — Жанна сбилась и начала заново. — Если я правильно поняла, что ты пытаешься сказать… Одрик! — Она покачала головой. — Что существовало общество
Одрик грустно усмехнулся.
— Можно ли защитить тайну лучше, чем скрыв ее под другой? Цивилизация извечно существует, присваивая и усваивая чужие символы и секреты.
— О чем ты говоришь?
— Люди докапывались до истины. И верили, что обрели ее. Прекращали поиски, не подозревая, какие поразительные открытия лежат под верхним слоем тайн. На протяжении всей истории люди крадут у старых культур религиозные символы, ритуалы, понятия, чтобы выстроить свою, новую культуру. — К примеру, день, который христиане празднуют как Рождество Иисуса из Назарета — двадцать пятое декабря — был празднеством Солнца Непобедимого, днем зимнего солнцестояния. Крест, как и идею Грааля, они похитили у египтян. Император Константин заимствовал и видоизменил египетский крест жизни — «анкх». «In hoc signo vinces» — «Сим победиши» — слова, которые, как говорят, он произнес, увидев крест, явившийся в небе. В новейшие времена Третий рейх присвоил знак свастики — древний индийский символ колеса жизни.
— Лабиринт… — поняла Жанна.
— L'antica simbol del Miegjorn. Древний символ Миди.
Жанна сидела задумавшись, сложив руки на коленях.
— Что же теперь? — спросила она.
— Я всегда понимал, что рано или поздно пещеру откроют, — откликнулся он. — Не я один знал о ее существовании, Жанна.
— Но ведь раскопки в горах Сабарте вели и наци во время войны, — напомнила она. — Нацистские охотники за Граалем руководствовались слухами, что в тех горах скрыты сокровища катаров. Они несколько лет рылись по всем местам, с которыми связывали легенды. Как получилось, что они не наткнулись на пещеру еще шестьдесят лет назад?
— Мы постарались, чтобы им это не удалось.
— Ты был там? — От удивления голос ее прозвучал резко.
Одрик улыбнулся.
