— Как вы должны были передать мадам Л'Орадор книгу?
— Через Франсуа… — Говорить ей было больно. — Встретиться на пике де… мне дали номер, куда позвонить.
Она отпрянула, почувствовав его руку на груди.
— Прошу вас, не…
— Видите, как все просто, стоит только захотеть? А теперь вы сделаете для меня этот звонок.
Шелаг в ужасе замотала головой.
— Если они узнают, что я рассказала, меня убьют.
— А я убью вас и мадемуазель Таннер, если вы этого не сделаете, — холодно ответил он. — Вам выбирать.
Шелаг понятия не имела, где сейчас Элис. В безопасности или тоже здесь?
— Он ждет звонка о том, что вы нашли книгу, не так ли?
Она уже не осмеливалась лгать. Покорно кивнула.
— Их больше интересовал маленький диск, размером с кольцо, чем само кольцо.
Шелаг с ужасом поняла, что впервые сказала ему что-то, чего он не знал заранее.
— Для чего этот диск?
— Не знаю.
Шелаг услышала собственный крик, когда пламя лизнуло ее кожу.
— Для че-го он? — медленно, по слогам проговорил допрашивающий.
Голос, был совершенно спокоен. Шелаг стало холодно. Сладко и тошнотворно запахло горелым мясом. Она уже не различала слов. Боль уносила ее, она уплывала, падала. Шея больше не держала головы.
— Мы ее потеряем. Снимите мешок.
Мешковина сползла с лица, цепляя порезы и ссадины.
— Вложить в кольцо… — Собственный голос слышался как из-под воды. — Как ключ… К лабиринту…
— Кто еще об этом знает? — выкрикнул он ей в лицо, но Шелаг понимала, что он уже ничего не может ей сделать.
Подбородок уткнулся в грудь. Он вздернул ей голову. Один глаз совершенно заплыл, но второй моргнул, приоткрываясь. Перед ней расплывались, качались пятна лиц.
Она без сознания…
— Кто? — Он склонился над ней. — Мадам Л'Орадор? Жанна Жиро?
— Элис, — прошептала она.
ГЛАВА 54
В Шартр Элис добралась только во второй половине дня. Она нашла гостиницу, купила там карту и отправилась прямо по адресу, который получила в справочной службе. Элис с удивлением разглядывала элегантный особняк с блестящим медным почтовым ящиком и дверным молотком, с элегантными растениями в ящиках на подоконниках и в высоких клумбах у ступеней. Трудно было вообразить Шелаг в этом доме.
«И что, черт возьми, ты скажешь, когда откроют дверь?»
Элис глубоко вздохнула, поднялась по ступеням и позвонила. Ответа не было. Она подождала, отступила назад, посмотрела на окна и позвонила еще раз. Потом набрала телефонный номер. Секунду спустя в доме зазвонил телефон.
По крайней мере, дом тот самый.
Она была разочарована, однако, честно сказать, вздохнула с облегчением. Выяснение отношений откладывалось.
Площадь перед собором кишела туристами, сжимающими камеры и путеводители, вздымающими над головами цветные флажки и зонтики. Благопристойные немцы, застенчивые англичане, блестящие итальянцы, тихие японцы, восторженные американцы… У детей всех наций был одинаково скучающий вид.
За время долгого пути на север Элис отказалась от мысли, что шартрский лабиринт подскажет ей решение загадки. Очень уж очевидной была связь: пещера на пике де Соларак, Грейс, она сама… слишком очевидно. Что-то подсказывало Элис, что ее вывели на ложный след.
Тем не менее она купила билет и пристроилась к экскурсии на английском, которая должна была начаться через десять минут. Экскурсоводом оказалась деловитая дама средних лет с учительскими повадками и отрывистой манерой речи.
— Современному взору соборы представляются серыми, устремленными в небо строениями, строгими молитвенными домами. Однако в Средневековье они скорее напоминали пестротой красок индуистские храмы и святилища Таиланда. Украшавшие вход статуи и тимпаны шартрезского собора, как и всех других храмов, лучились многоцветьем. — Экскурсоводша воспользовалась острием зонтика как указкой. — Присмотритесь, и вы увидите в трещинах камня остатки розовой, желтой и голубой краски.
Туристы рядом с Элис послушно закивали.
— В 1149 году, — продолжала женщина, — пожар уничтожил большую часть Шартра, в том числе и собор. Сперва предполагали, что в огне погибла и святейшая реликвия собора — sancta camisia, родильная сорочка, в которой святая Мария, по преданию, родила Христа. Но три дня спустя реликвия, скрытая монахами в склепе, была обретена вновь. Ее возвращение сочли чудом, знаком, что собор должен быть отстроен. Здание, которое вы видите, было завершено в 1223 году, а в 1260-м освящено как соборная церковь Успения Богородицы. Это первый из французских соборов, посвященных Деве Марии.
Элис слушала вполуха, пока они не перешли к северной стороне собора. Экскурсоводша представила им жутковатую процессию ветхозаветных царей и цариц, высеченных над северным порталом.
Элис внутренне содрогнулась.
— Это единственное существенное напоминание о ветхозаветной истории в данном соборе, — говорила экскурсоводша, знаком призывая их подойти ближе. — Многофигурная композиция на этой колонне изображает, как предполагается, перенесение в Иерусалим Ковчега Завета Менеликом, сыном царя Соломона и царицы Савской, хотя историки утверждают, что история Менелика до XV века не была известна в Европе. А вот… — она немного опустила указку, — еще одна тайна. Если у вас острое зрение, вы сможете прочитать латинскую надпись: «HIC AMITITUR ARCHA CEDERIS». — Она обвела глазами группу и снисходительно улыбнулась. — Если среди вас есть знатоки латыни, они согласятся, что эта фраза лишена смысла. В некоторых путеводителях «ARCHA CEDERIS» переводится как «действуй посредством ковчега». Тогда надпись можно перевести: «Здесь вещи обретают свой ход; действуй посредством ковчега». Однако если вы, подобно некоторым комментаторам, увидите в «CEDERIS» испорченное «FOEDERIS», то вся надпись обретет смысл: «Отсюда он отпущен, Ковчег Завета».
Она оглядела слушателей.
— Эта дверь, кроме всего прочего, дала начало множеству мифов и легенд, связанных с собором. Имена строителей здания не дошли до нас, хотя обычно они сохранялись в хрониках, По-видимому, по тем или иным причинам записи о строительстве не велись, и имена со временем просто забылись. Однако люди с более живым воображением толкуют отсутствие сведений иначе. Упорно циркулируют слухи, что собор возведен в соответствии с Таблицами Закона, добытыми одним из девяти рыцарей-тамплиеров, как зашифрованная каменная книга, гигантская головоломка, разгадать которую доступно лишь посвященным. Многие верят, что под лабиринтом некогда захоронили кости Марии Магдалины, если не сам Святой Грааль.
— А кто-нибудь проверял?
Элис тотчас же пожалела о сорвавшемся с языка вопросе. На нее обратилось множество укоризненных взглядов.
Экскурсовод подняла бровь:
— Разумеется, и не раз. Но вряд ли вы удивитесь, услышав, что поиски ли к чему не привели. Всего лишь еще один миф. — Выдержав паузу, она предложила: — Войдем внутрь.
Смущенная Элис вслед за группой прошла к Западному входу, где стояла очередь, медленно втягивавшаяся внутрь. Все здесь говорили приглушенными голосами: делала свое дело магия запаха древнего камня и ладана. В боковых приделах и у главного входа мерцали ряды поставленных верующими свечей.
Элис внутренне приготовилась к встрече с видениями прошлого, к повторению пережитого в Тулузе и Каркасоне. Но здесь ничего подобного не было, и спустя несколько минут она расслабилась и стала с интересом осматриваться. Она уже читала, что собор в Шартре представляет лучшее в мире собрание витражей, однако ослепительное сияние цветных окон потрясло ее. Калейдоскоп переливчатых цветов, ярчайшие сценки будничной жизни и библейской истории, «Окно Розы» и «Окно Голубой Девы», «Окно Ноя», с изображением потопа и животных, пара за парой уходящих в ковчег… Элис бродила по собору, пытаясь представить его блистающим свежими фресками, увешанным золотой парчой. Как должен был поражать человека Средневековья контраст между величием божьего храма и обыденным миром. Наверно, им виделось здесь вещественное воплощение Царства Божия на земле.
— И наконец, — продолжала ведущая, — мы переходим к самой знаменитой достопримечательности: мозаичному лабиринту из одиннадцати кругов. Центральный камень утерян еще в древности, но остальной узор полностью сохранился. Для средневекового христианина лабиринт предоставлял возможность совершить духовное странствие, заменяющее действительное паломничество в Иерусалим. Поэтому лабиринты, выложенные на полу, — в отличие от стенных росписей и мозаик — часто известны под названием «chemin de Jerusalem» — то есть дорога, или тропа, иерусалимская. Паломники проходили маршрут к центру, часто по многу раз, что символизировало растущее постижение Господа. Кающиеся зачастую совершали это путешествие на коленях, так что на него мог уйти не один день.
Элис протолкалась вперед. Только сейчас, почувствовав, как замирает сердце, она поняла, что до сих пор бессознательно оттягивала эту минуту.
«Вот она и настала».
Элис вздохнула. Симметрия была нарушена рядами скамей, расставленных лицом к алтарю по сторонам нефа для вечерней службы. Но ни скамьи, ни заранее известные размеры мозаики не уменьшили впечатления. Огромный лабиринт несомненно был самой потрясающей деталью собора.
Элис медленно шла за цепочкой туристов, протянувшихся по сужающимся кругам, словно в детской игре «змейка». Наконец она достигла центрального круга.
И не почувствовала ничего. Ни трепета, ни мгновенного просветления или преображения. Ровным счетом ничего. Она присела на корточки, коснулась земли. Гладкий и холодный камень ничего не говорил ей.
Элис сухо усмехнулась.
«А ты чего ждала?»
Ей даже не пришлось доставать из рюкзачка свой набросок пещерного лабиринта. Она и так знала: для нее здесь ничего нет. Не привлекая внимания, Элис отделилась от группы и выбралась наружу.
После яростного зноя Миди приятно было погулять под мягким северным солнцем, и Элис несколько часов бродила по историческому центру города. Не признаваясь самой себе, она высматривала тот угол, на котором сфотографировались когда-то Грейс и Одрик Бальярд. Его то ли не было вообще, то ли он оказался за пределами туристской карты. Улицы большей
