— Слушай, ты, — отпечатал взвинченный сержант, — Дэвионы относятся к нам, как к каким-то второразрядным, и ты не можешь этого отрицать.
— Ну, не знаю, сержант, — тихо произнес Ирааби, и голос его стал внезапно мрачен. — Где-то там прямо сейчас третьи дэвионовские гвардейцы сражаются и умирают, в то время как мы с тобой в безопасности и со всем комфортом.
Радио Ирааби для разнообразия выдало чуточку тишины, но затем он услышал бормотание Костадиновы.
— Это просто нечестно.
— Почему бы мне тоже не попатрулировать, — заметил вслух Ирааби. — Продолжайте, сержант.
Он подал мех вперед, направляя 'Уорхаммер' по вытоптанной дорожке, окружавшей склад, попутно глянув влево.
Склад боеприпасов был в добрую сотню метров шириной и на пять или даже шесть метров в глубину, бессчетные сотни ящиков ракет, снарядов и болванок к гауссовкам, закрытые от постороннего глаза камуфляжными сетями, а попутно также и плотной листвой леса индиговых деревьев, звавшихся гражданскими высокими верхушками.
Деревья явно оправдывали свое название — псевдопальмы, вытягивающиеся на добрых пятнадцать-двадцать метров с симпатичным раскидистым венчиком из листьев поверх и уймой места для передвижения под ними. Короче, отличное место чтобы припрятать там немного мехов.
Переступив через узкий ручеек, он направился вниз по пологому холму. Тропинка загнулась влево, и Ирааби покорно по ней последовал.
Он думал о душе, что обязательно примет после того как сменится с поста. Как и многие другие мехвоины, в полевых условиях он спал прямо в своей машине, но это вовсе не значило, что ему будет лениво слезть с машины ради хорошего душа и обеда, презентованного патриотичными новоавалонскими фермерами. А если Костадинова будет слишком погружен в депрессию ради какого-то там обеда, он и его порцию съест запросто.
При этой мысли Ирааби хихикнул.
Довольный и радостный, он двинулся по тропинке, ведущей на ту сторону склада, а затем машинально поднял глаза.
Как правило, правоверные не богохульствуют, но для тех ситуациях, где шок и отчаяние могут побудить католика или протестанта богохульствовать, у правоверных имеется особая фраза, и то, что Ирааби увидал, заставило слететь эту фразу с его губ.
— Нет бога, кроме бога, — с легкостью шепнул он на чистом арабском, — и Аллах звать его.
Вспышки рубиновой, изумрудной и аквамариновой энергии вгрызлись в него, столь многочисленные, что невооруженный глаз не смог бы разделить их на отдельные лучи. В мгновение ока на схеме броня его полыхнула с зеленого на желтый и затем через красный…
… на черный.
Он рухнул.
Капитан Абдулазиз Ирааби умер в кабине своего меха, лицом вниз, с кровью, идущей ртом, вслушиваясь в предсмертные крики его людей и пронзительный и бесполезный вой тревоги.
Мокрый Вилли нахмурился.
— Они просто так отступили? — качая головой, он продолжил. — Бессмыслица какая-то. Они обязаны были броситься в атаку, хотя бы причинить тяжелым гвардейцам серьезный ущерб…
— Но мы раскрыли их замысел поймать гвардейцев в засаду и накрыть огнем с орбиты, — указал Вольфграм.
Уж не вы точно, подумал Дэвион.
— Но все равно, численное преимущество на их стороне, — заметил де Жерук.
— Если только в действительности они вовсе не привлекали все свои силы — обронил Дэвион.
— Со всем моим уважением, маршал, — начал Лэйдлоу, — это невозможно. Мы засекли…
— Что в точности вы засекли? — сурово вопросил Дэвион. — Мехи в окраске различных подразделений? И насколько это сложно, перекрасить несколько эмблем?
Челюсть Лэйдлоу отвисла.
— Маршал, я не думаю, что…
Дэвион развернулся к начальнику штаба.
— Вилли, что там Джон сказал по поводу тактики блэки?
— Что они буквально тряслись над избеганием причинения сопутствующего ущерба, и даже воздерживались применять оружие, могущее… — Коссакс внезапно замолк, округлив глаза.
— Могущее отрикошетить. — закончил за него Дэвион. — Ракетами, автопушками, гауссовками.
Он покачал головой.
— Что если это не показатель внезапно воскресшей человечности у балахонников? Что если у них просто нехватка боезапаса?
Ошарашенный Коссакс так и стоял столбом пару секунд, после чего вихрем развернулся к дежурному.
— Свяжите меня с лагерем шесть-три немедленно.
Молодой лейтенант, заменивший пострадавшую капитана, схватился за головную гарнитуру, подключенную к данной конкретной кабельной линии связи.
— Лагерь шесть-три, это Лисья нора, прием.
Паренек нахмурился.
— Странно.
Он попробовал вновь.
— Лагерь шесть-три, это Лисья нора, прием.
Дэвион смежил глаза. Их вовсе не интересовал город. Все это время они хотели склад боезапаса, и он можно сказать вручил им на блюде, отозвав Третьих дэвионовских гвардейцев в столицу.
После тридцать первой попытки дежурного офицера связаться с лагерем, Дэвион пронзил маршала Ранье Вольфграма ледяным взглядом.
— Что же, оказалось, что Слово Блейка в символических победах не заинтересовано.
К тому времени, как ребята Зукера достигли склада боезапаса, комплекс был уже обезопасен. Мехи рьяно сносили деревья, расчищая импровизированную посадочную площадку. Глянув вверх, Зукер увидал протянувшуюся поперек неба цвета яйца малиновки, белую полосу, напоминающую шрам.
'Легаси' затопал вперед, пока не вышел на поле боя, если его можно так было назвать. Уровень III против роты. Зукер покачал головой. Нет, не боя уж точно.
Девять из двенадцати мехов рейнджеров были разбросаны там и сям, полностью уничтоженные. Похоже что просто свалить машины оземь уже не в моде. Зукер насчитал пять раздавленных кабин и на земле несколько тел в шортах цвета хаки и в хладожилетах — пилоты, так и не добежавшие до своих машин.
Пленных никто брать и не собирался. Нет, не бой. Резня.
Заблокировав 'Легаси', он распахнул люк, и претерпел долгий спуск до самой земли.
Кругом было жарко, земля по прежнему излучала всю тут энергию, что в нее вдолбили менее часа назад, но именно запах больше всего впечатлил его, запах крови, раздражающий гортань, запах горелой плоти и тошнотворная вонь паленых волос. Его скрутило в рвотном спазме как минимум дважды, прежде чем он смог адаптироваться, и все это время он не переставал благодарить благословенного Блейка, что пропустил завтрак поутру.
Он заставил себя взглянуть на каждое изуродованное тело, заглянуть в каждое лицо. Закончил свой путь он у разнесенного 'Ханчбэка'. Пилот, пожилой мехвоин, лежал на его боку, по прежнему пристегнутый к креслу. Он явно попытался катапультироваться, и кто-то снял его прямо на лету.
