Машина спустилась с горы и, помчавшись по мосту через просторное ложе реки Турдо, въехала в Руиспири.
— Ну вот, видишь? Одна из двух возможностей для тебя закрыта; значит, остается другая: надо торговать. Помнишь историю про бедняка, который нашел горшочек с маслом? Все насмехаются над этим незадачливым парнем, а, собственно, чего над ним насмехаться? Вот только, что очень уж размечтался. А разве он плохо свои расчеты построил? И разве, не разбейся горшочек, он не сумел бы разбогатеть? Так-то, брат, перво-наперво надо смотреть в оба: как бы не разбить свой горшочек. Вот ты считаешь, что потерпел неудачу в торговле. Но чем ты торговал? Лавровым листом. Тьфу! Никогда не берись за дело, если в нем много риску. Что может быть лучше: не суетишься, не мотаешься по белу свету, сидишь себе дома, в тепле и в холе, а деньги сами текут тебе в карман. Тут один корреспондент приезжал из Тбилиси, сегодня только уехал. Я его на вокзал отвез — как раз перед тем, как тебя встретил. Пожил он и у нас в колхозе, материалы собирал, а больше все наших колхозников снимал, тоже будто бы для газеты. Напечатал он целую кучу этих карточек и продал колхозникам по пять червонцев за штуку. Те не хотели брать — крестьянин ведь бережлив от природы, требуй с него какой хочешь работы, хоть камешки на Алазани посади считать, только не заставляй деньги тратить. Так вот, не хотелось нашим крестьянам раскошеливаться, но председатель сказал: возьмете или нет, а цену все равно вычтем из трудодней. Ну, они и взяли. Вот видишь — корреспондент, от газеты приехал, а торгует.
Купрача откинулся, на спинку сиденья и продолжал с усмешкой:
— Он тут и меня прощупывал, да нашла коса на камень… Этот корреспондент или совсем простак, или очень уж дошлый парень. Скорей, пожалуй, простак — небось в газету его какая-нибудь тетушка устроила. Неплохо он здесь поживился и не только деньги увез. Так-то, брат, деньги — та самая ось, вокруг которой мир вертится. Водятся у тебя денежки, — значит, ты хороший, порядочный человек. Я знаю в Телави одного лектора, он преподает в здешнем пединституте. Живет чуть ли не за городом, на самой окраине Мацанцары, и каждое утро ходит на лекции в замок Ираклия пешком. Никто, кроме студентов, с ним не считается и смотреть на него не хочет. А вот Вартан… Знаешь Вартана? Едва ли он окончил пять классов, а все перед ним шапку ломят, называют уважаемым Вартаном Саркисовичем.
— Машина есть на примете?
— Дядя Нико свою продает. Хорошая машина, почти новая.
Парень побагровел и сказал грубо:
— Эту я и даром не возьму.
— За что ты на крестного обозлился?
— Оседлать меня вздумал.
Купрача усиленно заработал рулем, чтобы объехать стоявшую посреди дороги лошадь, и, не оборачиваясь, сказал внушительно:
— Слушай, Вахтанг, если дядя Нико воткнет посреди алазанского русла палку и скажет тебе: «Карауль!» — ты тотчас же сбегай за ружьем, достань бурку и укладывайся на ночь около этой палки — знай, будет пожива.
— Пусть ему вылезут боком все благодеяния моего отца!
Водитель выправил руль, пустил машину по прямой и снова повернулся к спутнику:
— Отец твой был человек что надо, но и крестный не хуже. Он тут затевает одно выгодное дело, и нужен ему помощник, на которого можно было бы положиться. Сперва он со мной завел разговор, но я уж решил, что мне хватит и моей столовой. Тогда он спросил, кого я посоветую взять на это место. Я предложил тебя — он обрадовался. А ты хлопнул дверью и убежал, даже не дослушав до конца, что тебе говорят. Постой, постой, я все знаю. Дело вот какое: дядя Нико хочет открыть в Телави колхозную винную лавку. Он уже присматривает для нее подвал. Вино для продажи будет поставлять колхоз Чалиспири. А заведующим в лавку твой крестный может назначить только члена колхоза. Чудак, с чего ты взял, что тебе суют в руку мотыгу или лопату? Будешь стоять за прилавком, считать деньги. Даже с покупателями возиться не придется — на это у тебя будет особый человек.
Пассажир долго не говорил ни слова.
Водитель также не нарушал молчания.
«Победа» бесшумно и легко неслась по гладкому асфальту, отливавшему купоросно-лиловым цветом. Временами из встречных машин высовывались улыбающиеся шоферы, приветливо кивали Купраче.
Наконец Вахтанг вышел из задумчивости, наклонился к водителю и сказал около самого его уха:
— Ерунда! Какие в Чалиспири виноградники? Колхозного вина не хватает самим крестьянам — куда уж там погребки открывать. Нет, это дело выгоды не сулит.
Купрача обернулся, изумленный недогадливостью приятеля.
— И ты скажешь, что знаешь толк в делах, умеешь деньги оборачивать! Дурачина! Возьми хоть мою столовую. Подумаешь-предприятие! Изредка подкинут из Телави коробку-другую консервов да десяток поллитровок. Так вот, знаешь ты, зачем я еду в Панкиси?
— Кто тебя разберет!
— Затем, что послезавтра воскресенье, в столовой будет полно народу, и надо запасти мясо и овощи.
— Как же так? — засмеялся Вахтанг. — Столовая приписана к Телави, а снабжает тебя Панкиси?
— Так получается — что ж тут особенного? В Панкиси все колхозы мои должники. Я приеду и попрошу вернуть долг. Денег у них нет, будут расплачиваться натурой. Мне они за то, что я их всегда выручаю и не тороплю с отдачей долга, посчитают продукты за полцены; иной раз, бывает, овощи чуть ли не даром получаю. Все это идет в столовую, а кому достается прибыль, сообрази сам. При чем тут телавское снабжение, какое мне до него дело?
У Чархалашвили загорелись глаза, он напрягал слух, как волк, бегущий по следам отары.
— Ну, а где я вино доставать буду?
— Вот дурень! Заведешь машину — вся Кахети у тебя под рукой. Подберешь подходящее время и закупишь по дешевой цене. Потом запаси побольше сахару… Вода тебе ничего не будет стоить. Танин я помогу достать. Научишься подделывать вино, и дело твое в шляпе. На первых порах, может, туговато придется, но ты не унывай: скоро тебя узнают, попривыкнут к тебе, и все пойдет как по маслу.
— А на что я торговать буду, если все деньги в машину вколочу? Не так уж их много у меня — пришлось порастрясти, когда я увяз.
— Об этом не тревожься — дядя Нико умный человек, даст тебе срок… Может, еще и сам подбросит, если понадобится.
Глаза у Вахтанга лихорадочно заблестели. Он не верил своим ушам.
— Отвечаешь за свои слова? — спросил он, наклонившись к водителю.
Купрача хлопнул себя ладонью по багровому затылку:
— Вот тебе моя шея — руби, если соврал.
— Давай руку!
И приятели ударили по рукам с такой силой, что Купрача невольно выпустил руль, и машина чуть было не ткнулась носом в придорожную изгородь.
5
Уже несколько месяцев в Чалиспири не привозили ни одного кинофильма. Поэтому никого не удивило, что афиши, развешанные у родника, возле магазина и на толстом стволе древнего шамрелашвилевского ореха собрали вечером чуть ли не всю деревню во дворе сельсовета.
После того как старый клуб был разобран, широкий балкон здания сельсовета перегородили, одну половину обнесли стенами и превратили в комнату. Наскида был вынужден переселиться сюда, а прежний его кабинет, площадью в тридцать пять квадратных метров, отдали под клуб. Стену, отделявшую это помещение от библиотеки, пробили, навесили дверь и тем самым объединили оба этих культурных очага в
