– Есть люди хитрые, которые гнутся, но не ломаются, так?
– Ну… так…
– А есть люди слабые, которые ломаются с ходу, чуть надавишь.
– Ты хочешь сказать, что она из слабаков и никакого профита от нее не будет?
– Я не сказала, что не будет пользы. Я сказала – учить лопатой бесполезно. А если по-другому дрессировать, то очень даже будет польза. Она же овчарка все-таки. Универсальность, понятливость, прекрасные рабочие качества – вот свойства этой породы. И к Щуке относится при правильном подходе.
– Ну-ну… И ты чего, могла бы ее в этот правильный оборот взять?
– Да, конечно.
– И возьмешься?
– Давайте.
– А долго это? Ну… выучить чтобы правильно?
– Месяц-два.
– Ну-у, это ж сколько двор без собаки будет…
– Так зима же. Зачем вам сейчас тут сторож?
– Мое дело – зачем.
– Хорошо, давайте посчитаем. За пару недель вы эту собаку забьете без толку, придется новую брать. Еще с недельку нового пса колотить будете – если повезет, начнет на людей кидаться. Правда, охрана не бог весть какая будет, потому как радиус действия ограниченный, но если это во внимание не брать, то что ж, вы выиграли. По времени действительно быстрее – три недели против двух месяцев.
– Чего это «не бог весть какая охрана»? – проглотил наживку дядя Жора.
– Салфетку дайте, пожалуйста.
– Обляпалась? Салфеток у меня и в заводе нету, нa полотенчик.
– Нет, спасибо. Я вам схемку одну нарисовать хочу. Может, лист бумаги есть?
Дядя Жора встал, пошарил на холодильнике, где лежал ворох старых газет, нашел какой-то конверт; у телефона, висящего на стене, отодрал карандаш с веревочки и все это молча протянул мне.
– Вот, смотрите. – Я стала быстро набрасывать план двора. – Это у вас контора с каптеркой, тут ангар для лодок и катамаранов, тут сарай или чего это, не знаю, тут собачья будка. Если собака бегает по проволоке, я могу тут пройти и тут, если тут – перелезу через забор. Если собака на цепи сидит – это вообще ерунда, пугало, она только вот до сюда достает, так? Обученной же собаке вы можете дать команду охранять двор, тогда она будет обходить его сама, по периметру, и у нее тут мышь не проскочит. И научить можно по-разному – чтобы лаяла, предупреждала вас, если кто полезет, или чтобы молча работала. И на вас опять же не станет нападать – по мне, так ужасно неудобно, если к своей же собаке подойти нельзя. Собака опять же не человек, она на посту не заснет, халтурить не станет, будет обходить участок, заглядывать во все углы.
Дядя Жора взял у меня бумажку, стал рассматривать.
– Ну, ты чисто профессор. Ишь, как все толково раскидала – и не подкопаешься. Учишься небось на одни пятерки?
– Есть такое дело.
– И чего, это она сама ходить будет, без веревки? И все делать, что я скажу?
– Точно.
– А давай! – вдруг воодушевился дядя Жора. – Раз ты говоришь – негодная псина, так ты ж в этом понимаешь, я так думаю. Бери, учи. А дорого возьмешь?
– За что? – удивилась я.
– Так за собачью науку.
– Ничего не возьму. Так научу.
– Не-не-не, Георгий Кравцов одолжениев ни от кого не принимает, так и знай.
– А кто это – Георгий Кравцов?
– Да я это, или смеешься?
– А. Ну так, дядь Жора, я же вам по-любому должна. За Дика. Так что по-честному будет – одну собаку увела, другую обучила, разве не так?
– Ох и хитрая ты лисица! Токо и я не олень. За Дика мы в расчете, я слов назад не беру, привычки такой не имею. А за Щуку… Ну, давай поглядим, что выйдет…
– О! Это вы здорово придумали. Давайте по результату решим. Так когда нам начинать? Вы тут как бываете?
– Да тут я. Каждый день. Как померла моя Таисия Алексеевна, так я и тут. Дома не могу – пусто. Эх, – дядя Жора пригорюнился, – хорошая была женщина моя Таисия Алексеевна. Не ценил я ее. Когда бы еще пожили, может, и вступил бы в разум. Только она рано померла, пятидесяти еще не было. Инсульт, шустрик, и – амба. Один я остался. Дочка медучилище закончила и на северa подалась, за мужем, а сынок… Контры у меня с сынком, хоть Таисия Алексеевна и учила их, что зазнаваться не след, а батю уважать надо, какой уж он ни есть. Хорошая была женщина. Редкая. Не овца какая-нибудь – и с мозгами, и харaктерная. Как ты вот. – И дядя Жора мне улыбнулся.
– Беда какая, – сказала я. Мне было очень жалко дядю Жору. – Вы не переживайте. У меня вон тоже папа умер. Давно еще. Без папы, знаете, плохо. Но можно как-то.
– А мать-то замуж вышла?
– Да.
– Отчим не обижает?
– Нет, что вы. Он очень хороший человек. Но все равно не папа.
– Ну, ладно. Плохо, но можно, говоришь? Ладно. Будем стараться. И надо ж – всю жизнь свою думал, что одинак, что мне одному лучше, а как померла моя Таисия Алексеевна, так каждый день за ней скучаю. Ну, ладно… И чего это я растрынделся? Ты ж махонькая совсем, оно тебе надо, это все?
– Потому, что я никому не скажу.
– Чего?
– Мне иногда люди рассказывают всякое, потому что знают – я никогда никому ничего не скажу. Как в ямку, понимаете? – объяснила я. – Дядя Жора, вы меня извините, но мне бежать пора. Тренировка через полчаса. Я приду завтра в семь утра за собакой, хорошо?
– А приходи, как захочешь, я мало сплю.
– Вы ее тогда покормите с утра, но не досыта. Чем, кстати, кормите?
– Чем? Ну, обычно чем: каша, хлеб или со стола что останется…
– Нет, так нельзя. Надо ей нормальную собачью еду готовить.
– Ох, тебе палец в рот не клади, я вижу. Всю руку целиком отожрешь… Сперва, значит, не лупи собачку, потом хавку ей готовь… Может, мне ее еще на руках носить?
– На руках носить – это лишнее. А с кормежкой… Я вам рацион распишу, это недорого совсем, не беспокойтесь…
– Бабки – пыль, – презрительно сказал дядя Жора.
– Так и не хлопотно. И вам повеселее будет, все какое-то занятие. Отвлечетесь от грустных мыслей…
– Ой, иди уже, лиса. Завтра жду. Смотри не обмани.
– До завтра, дядь Жора. Всего хорошего.
Я быстро оделась и вышла во двор, где мне снова кинулась под ноги Щука. Дядя Жора наблюдал за нами, стоя на пороге.
– Ну, здравствуй, здравствуй. Давай знакомиться. – Я дала ей обнюхать руку, но собака прыгнула и облизала мне лицо.
Я присела на корточки и стала ее гладить. Щука извивалась, повизгивала от избытка чувств, потом повалилась в снег и стала там буйно барахтаться.
– Ох ты и дура… Ну и дура, – приговаривала я, похлопывая собаку по брюху, хватая за лапки. – Что ж мне делать-то с тобой, с такой дурой?
Глава 31
