– Ерунда. Сейчас оклемаюсь…
– Не дури. Быстро назад. Один из докторов внизу, на нижнем уровне осадной башни. Он определит, можешь ты продолжать бой или нет.
Врач встретил Пакс уже на верхней площадке осадной башни. Присвистнув, он лишь требовательно показал рукой на лестницу, ведущую вниз. Спускаясь, Пакс почувствовала всю неимоверную усталость последней ночи, штурма, слабость от полученных ран. Она попыталась снять с головы шлем и не смогла.
Внизу ее встретил второй врач – маэстро Симмит, который сразу же взялся за нее. Обработав рану на руке, он предоставил санитару наложить повязку, а сам стал осматривать шлем, удивленно цокая языком:
– Ну и дела… Вот это вмятина… Не помнить, что это было? Ты не падала?
– В тот момент нет. А что меня ударило – понятия не имею. Но совершенно точно, что не пика противника.
– Да уж понятно, что не пика. Дай-ка я попробую снять.
Пакс заскрипела зубами, но сдержала стон.
– Вот и все, – довольно сказал врач и протянул изуродованный шлем Пакс. – Держи, полюбуйся. Санитар, больше света.
Осмотрев голову Пакс в свете факела, маэстро Симмит несколько удивленно заключил:
– А ведь куда лучше, чем можно было ожидать. Очень даже ничего. Можем перейти к следующей ране. Что у нас, кроме руки?
– Нога. Чуть выше лодыжки.
Кто-то из санитаров снял с нее сапог, при этом Пакс чуть не потеряла сознание от боли. Дезинфицирующая мазь, наложенная на рану, жгла, казалось, сильнее обычного. Ногу ломило и подергивало. Боль становилась просто нестерпимой…
– Я думаю, самое тяжелое ранение у нее – в голову, – были последние слова врача, которые разобрала Пакс.
Она открыла глаза и увидела склонившихся над ней Арколина и Кефера. За ними колыхалась наскоро натянутая парусина палатки. Палатки?
– Ой! А я думала, что мы в осадной башне.
– Были там. А потом ты потеряла сознание, когда я обрабатывал рану у тебя на ноге, – проговорил врач.
Пакс почти ничего не помнила с того момента, когда она, сражаясь на стене, на миг замерла, увидев яркую вспышку…
Кефер пояснил:
– Сначала что-то учудили колдуны Синьявы, а потом наши. Да ты об этом не задумывайся, особенно сейчас. – Улыбнувшись, он многозначительно постучал себя кулаком по лбу, а затем обратился к врачу: – Сколько ей лежать?
– Ночь поспит, может быть еще полдня, и все. Остальные раны – просто царапины.
Несколько глотков дурмана заставили Пакс отключиться. Очнулась она, когда уже было светло. Врач, возившийся с перевязкой у одной из коек, заметил, что Пакс привстала, и спросил:
– Ну как дела?
– Отлично.
– Попробуй встать. Только осторожно.
Пакс поднялась на ноги и порадовалась тому, что раны на руке и ноге лишь слегка напомнили о себе. Врач подошел к ней и осмотрел шишку на голове.
– Значит, так. Можешь завтра же вставать в строй. Только возьми шлем на размер больше своего и вложи дополнительную войлочную подкладку. Если почувствуешь головокружение или тошноту, возвращайся в лазарет – тогда придется лечить тебя уже серьезно. Но, надеюсь, этого не понадобится.
Выйдя из лазарета, Пакс обнаружила, что жизнь в лагере кипит. Ополченцы Плиуни заходили в город через пролом в стене. Пакс удивилась, почему они не воспользовались воротами. Небо над самим городом заволокло дымом. От стен к лагерю возвращалась когорта Доррин – лица солдат были измазаны копотью и сажей. Получив новый шлем, Пакс направилась в столовую, где встретила неразлучных Барру и Натс.
– Как дела? – спросила Барра. – Нам передали, что ты ранена.
– Раны ерунда. Вот по голове что-то здорово заехало.
– Выглядишь неплохо для человека, которому накануне чуть башку не размозжили.
– Уже возвращаюсь в строй. Моих капитанов не видели?
– Они оба – и Арколин и Понт – в городе. Ну и заваруха там, скажу я тебе. Давно нас так не трепало.
– А что творится-то?
– Да у Синьявы в строю какие-то мелкие шаманишки. Мало того, что они воюют не хуже остальных солдат, так ведь какой-то колдун научил их делать дымовую завесу.
– Не колдун, а алхимик, – вставила Натслин.
