Метнувшись между противниками, она резко ударила мечом вверх, пытаясь остановить занесенный топор. Лишь только ее клинок коснулся иззубренного лезвия, меч раскалился докрасна и обжег ладонь Пакс даже сквозь оплетку рукояти и перчатку. Пакс успела разжать пальцы и бросить переломившееся в нескольких местах, уже бесполезное оружие. Боль пронзила всю руку до плеча – не было сил выхватить кинжал. Яркая вспышка ослепила ее, боль потекла по телу, охватывая шею, грудь и спину. Падая, Пакс нашла в себе силы для резкого пинка. Она успела заметить, что удар пришелся в цель – ее противник на мгновение покачнулся и прервал атаку. Пакс тяжело рухнула всем телом на мостовую.
Очнувшись, Пакс обнаружила, что лежит в лазаретной палатке. Болели забинтованные ладони и запястье. Но что это было за ранение, где и как она его получила, Пакс, хоть убей, не помнила. Вскоре из-за занавеси в помещение вошел врач, а за ним человек в синем одеянии служителя Геда.
– Привет, Пакс, – мягко обратился к ней врач. – Очнулась? Как себя чувствуешь?
– Пить хочется.
– Еще бы. – Врач протянул ей стоявшую у кровати кружку.
Пакс приподнялась на локте и поморщилась от резкой боли.
– Голова? – спросил врач.
– Да. И правая рука болит. Что со мной произошло?
– Неужели не помнишь?
– Нет. Последнее, что я помню… да, мы тянули за собой осадную башню, со стены поползла дымовая завеса… потом она исчезла, и… и все.
– Да, кое-что упущено. Видимо, это следствие того, первого удара в голову несколько дней назад и того потрясения, от которого остались и ожог на руке, и боль в голове. Спасибо Верховному Маршалу Керету, ты еще легко отделалась.
Служитель Геда присел на край постели Пакс. Даже без шлема и кольчуги он производил впечатление человека сильного и обладавшего большой властью.
– Мне сказали, – начал он, – что ты не принадлежишь к последователям Геда. Это так?
– Да, сэр, это так. – Пакс кивнула в ответ, и тотчас же страшная боль пронзила ее затылок.
– Лежи спокойно. Лучше ответь, почему ты носишь этот медальон?
– Это последняя воля погибшего боевого товарища. Канна была одной из ваших.
– Она не сказала, почему завещает его тебе? Не пыталась ли она обратить тебя в нашу веру?
– Никогда. А в тот момент, когда она умирала, меня рядом не было. Герцог передал мне медальон и ее слова.
– Очень странно… Понимаешь, обычно воины Геда просят передать священный знак в ту общину, где они вступили в братство, вместе с рассказом о славной смерти в бою или от полученных ран. Иногда медальон завещают близким родственникам, что, впрочем, случается нечасто. Но завещать его постороннему, даже боевому другу – это очень странно.
– Я, наверное, должна отдать его вам?
– Сейчас, после всего, что было? – Маршал явно удивился.
– Да, сэр, – не менее удивленно подтвердила Пакс.
– Нет, нет, – убежденно замотал он головой. – В любом случае последнее желание умирающего друга заслуживает уважения. И все же расскажи, что ты знаешь о святом Геде и братстве его последователей.
Пакс помолчала и ответила:
– Ну, и Канна и Эффа говорили, что Гед был воином, таким доблестным и умелым, что превратился в бога или во что-то в этом роде. И теперь другие воины могут молиться ему, прося о победе и храбрости. Его жрецы – маршалы – могут лечить раненых. Еще последователи Геда должны быть честными, храбрыми, всегда готовыми к бою, но справедливыми и нежестокими.
Верховный Маршал улыбнулся:
– И что, разве это все не взывает прямо к тебе?
Пакс продумала, как повежливее выразить Маршалу свои сомнения:
– Я не знаю… не понимаю, как солдат может стать богом.
Вместо объяснений жрец спросил:
– Что еще смущает тебя?
– Еще, когда мы были новобранцами, Эффа пыталась обратить всех в свою веру. Она много рассказывала о Геде, его деяниях, могуществе и о том, как он покровительствует воинам. Но в первом же бою Эффа была тяжело ранена и умерла через несколько дней. Гед не уберег ее. А Канна? Кто мог быть храбрее, честнее ее? Если бы святого Геда действительно волновала судьба его лучших последователей, он сохранил бы Канне жизнь. Она рассказывала, что Гед излечивает раненых через своих жрецов, но если ты такой великий, то почему бы просто так, без всяких посредников и колдовства не спасти жизнь раненого воина?
Увлекшись, Пакс незаметно для себя перешла на обвинительный тон, словно мстя Маршалу за смерть своих подруг. К ее удивлению, он не рассердился, а предложил серьезно:
– Позволь мне рассказать тебе о святом Геде. Он был крестьянином, да-да, обычным крестьянином – высоким, сильным, работящим и горячим. Таким, каких немало и в наши дни в родных тебе королевствах Севера. В те времена правители были жестокими и несправедливыми. После очередного грабительского набега на деревню Гед возглавил стихийное восстание. Сначала его солдаты, простые крестьяне, были
