отодвинулась от него, вскинула вверх руки и одним движением стянула с себя рубашку.
Возбужденный Ричард целовал ее груди. Элисса застонала, и в голосе ее, пропитанном негой, слышалось страстное желание.
– Я больше не могу терпеть. Я хочу тебя, – хриплым голосом пробормотал Ричард и, оторвавшись от нее, стал торопливо распутывать завязки своих панталон.
Когда плоть Ричарда освободилась от покровов, Элисса сама взяла ее в руки и направила в свои влажные недра.
Потом, положив ладони ему на плечи, она стала двигаться вверх-вниз, повинуясь известному только ей одной ритму.
Ричард несильно прикусил зубами ее сосок, и она, выгибая спину, прижалась грудью к его рту, чувствуя, как каждое прикосновение его губ, языка и зубов к ее груди рождает у нее все новые и новые порывы страсти.
Желание, огненное, как вулканическая лава, захлестывало ее с головы до ног, в голове шумело, а перед глазами вспыхивали искры.
А потом, когда возбуждение уже больше нельзя было таить в себе и оно выплеснулось наружу, они разом вскрикнули, содрогаясь от страсти, истекая любовными соками.
Элисса положила руку ему на грудь и стала слушать, как, постепенно успокаиваясь, все ровнее и глубже билось его сердце.
– Как странно, – задумчиво произнес Ричард, прикасаясь в темноте к ее волосам и перебирая их шелковистые пряди, – когда мальчишкой я укрывался в этой темной кладовке, играя в прятки, мне и в голову не приходило, что через пятнадцать лет я испытаю такое всепоглощающее счастье на этом же месте.
Она стала вырываться из его объятий.
– Не уходи, прошу тебя! – воскликнул он. – Нам ведь некуда спешить.
– Нам нужно вернуться в спальню, милорд.
– Я, конечно, знал, что меня будут так называть, но от своей жены этого не ожидал.
– Тебе бы больше понравилось, если бы тебя называли так Портовые шлюхи?
Ричард гордо вскинул голову и голосом театрального героя-любовника произнес:
– В жизни не платил женщинам за любовь. Даже шлюхи не требовали от меня денег.
– Все это, конечно, хорошо, но должна признаться, что эта возня на мешках с мукой основательно меня уто» мила.
Ричард понял, что снова невольно задел чувства жены.
– Извини меня, дорогая, но эти слова всего лишь пустая болтовня, так что не стоит придавать ей значения. Все это зубоскальство имело какой-то смысл лишь в Лондоне.
– Но мы давно уже не в Лондоне.
Ричард неслышно, как пантера, вскочил с места, натянул панталоны и принялся завязывать стягивавшие их шнурки и тесемки.
– Знаешь, Элисса, я не могу за одну ночь» отделаться от всех своих холостяцких привычек, – сказал он с ноткой раздражения в голосе. – Конечно, я сделаю все, что смогу, чтобы обуздать свой язык, но, предупреждаю, для меня это будет непросто, так что наберись терпения. В течение многих лет меня окружали в основном актеры, актрисы и придворные – такие же, как я, насмешники и зубоскалы. И их речи ничуть не отличались от моих. Но я исправлюсь, поверь.
Поскольку Элисса продолжала хранить молчание, Ричард взял ее руки в свои и прошептал:
– Моя дорогая женушка, я очень хочу сделаться образцовым деревенским сквайром. Ты не представляешь себе, как давно я об этом мечтал!
– Правда?
– Правда. Более того, я бы хотел, чтобы в деле превращения меня в сельского помещика инициативу в свои руки взяла ты. Я же со своей стороны готов подчиняться тебе во всем.
Он нагнулся и поцеловал ей руку. Элисса вспыхнула, Но не поцелуй был тому причиной.
– Думаю, что и мне есть чему у тебя поучиться, – тихо сказала она.
– Очень хорошо, женушка, – прошептал он, снова увлекая ее на груду мешков с мукой. – В таком случае мы будем учиться друг у друга.
Глава 10
– Что случилось? – спросила Элисса, когда кучер неожиданно натянул поводья и остановил лошадей.
Пожав в недоумении плечами, она посмотрела на Ричарда, который сидел рядом с мистером Седжмором, клевавшим всю дорогу носом.
– Представления не имею, – сказал Ричард и одарил ее нежной улыбкой, в которую вложил только им одним понятный смысл.
Она сразу поняла значение и его улыбки, и его взгляда и покраснела, как юная девушка в первом приступе влюбленности. Между тем Уил взгромоздился коленями на сиденье и высунул голову в окно кареты в надежде увидеть препятствие, которое преградило им путь.
Мистер Седжмор приоткрыл припухшие, налитые кровью глаза и, широко разинув рот, зевнул.
В четырехугольном окошке кареты появилась голова кучера. На его физиономии было виноватое выражение.
– Прошу прощения, милорд, – сказал он, обращаясь к Ричарду и приподнимая шляпу. – Хочу поставить вас в известность, что впереди нас ожидает крутой спуск, а дорога здесь грязная и скользкая. Так что вам, к моему большому сожалению, придется спуститься с холма пешком.
– Помню, что в детстве я вылезал из экипажа и шел вниз по склону в этом же самом месте, – заметил Ричард. – Похоже, с тех пор дороги здесь лучше не стали. Впрочем, прогулка на свежем воздухе нам не помешает – особенно бедному мистеру Седжмору.
– Это точно, – пробормотал мистер Седжмор сонным голосом. – Я слишком много вчера выпил, и мне надо проветриться.
В отличие от Ричарда Элисса выходить из кареты и идти пешком не хотела. После вчерашней ночи она испытывала сильное утомление, а потому бодрость и оживление, которые демонстрировал ее муж, вызывали у нее немалое удивление.
По счастью, дорога оказалась не такой уж грязной, так что вероятность окунуть ноги по щиколотку в жидкую глину или, не дай Бог, поскользнуться и упасть была невелика. Элисса, недовольно поморщившись, выбралась из экипажа и огляделась. Ее муж прошел вперед и стоял рядом с лошадьми, обозревая дорогу. На лужке у обочины спокойно паслись овцы – появление на дороге экипажа не вызвало у них ни любопытства, ни тревоги.
– Нам далеко еще ехать? – спросил Уил, выпрыгивая из кареты.
Ричард, не оборачиваясь, произнес:
– Блайт-Холл скрывается за следующим холмом. Мне бы ничего не стоило добраться до него пешком. – Глубоко вздохнув и втянув в себя пахнущий луговыми травами воздух, он добавил:
– Как легко здесь дышится после Лондона!
Что же до этих милых овечек, – он ткнул пальцем в сторону пасшегося на обочине маленького стада, – то у меня такое ощущение, что это те же самые животные, которых я видел из окна кареты, когда уезжал из дома.
– До Блайт-Холла еще пять миль, – сказала Элисса.
Она не испытывала ни малейшего желания возносить вместе с мужем хвалу чистому деревенскому воздуху или обсуждать достоинства овец, жевавших на лугу траву.
– Как ни крути, это довольно далеко и, по моему разумению, тащиться туда, шлепая ногами по грязи, не стоит.
Элисса знала, что прогулка в пять миль для длинноногого Ричарда – ничто, но ей подобная перспектива нисколько не улыбалась. «Этот человек, – с неожиданно возникшей неприязнью подумала она о муже, – даже не попытался представить себе, как тяжело идти по разбитой дороге в длинной широкой юбке и в башмаках на тонкой подошве». Кроме того, он не подумал ни о маленьком Уиле, ни о страдавшем от похмелья мистере Седжморе, для которых подобный пеший переход превратился бы в настоящее испытание.
Словно отвечая на ее мысли, Ричард произнес:
– Думаю ты права. Кое-кому из нас этого расстояния не одолеть.
Судя по всему, Ричард в первую очередь имел в виду мистера Седжмора, который в этот момент склонился над дренажной канавой и извергал из себя остатки съеденного им за завтраком цыпленка.
Повернувшись к жене, Ричард холодно добавил:
– Таким типам, как мистер Седжмор, следует воздерживаться от вина.
– Потому что вино с ним борется, да, мама? – поинтересовался Уил.
– Точно, борется, – с недовольным видом сказала Элисса.
Уил был еще слишком мал, чтобы вникать в проблемы пьянства, и Ричарду развивать эту тему не стоило.
Ричард улыбнулся и снова бросил взгляд на открывавшуюся перед ними долину.
– Видите тот каштан у обочины? – спросил он. – Маленьким я частенько на него залезал.
– Пойду узнаю, не нужна ли мистеру Седжмору помощь, – сказала Элисса, которую экскурсы Ричарда в прошлое стали утомлять.
– Мне кажется, ему следует в одиночестве пожинать то, что он посеял, – заметил Ричард. – Если он не в состоянии совладать с похмельем, пусть воздерживается от…
Уил ткнул пальцем в сторону облюбованного Ричардом каштанового дерева с могучими ветвями и пышной кроной и крикнул:
– Хочу на него залезть! Хочу залезть!
– Я прослежу за мальчиком, моя дорогая, и помогу, если ему потребуется помощь, – сказал Ричард. – Насколько я помню, вскарабкаться на этот каштан было нетрудно. Правда, за эти годы он вырос, но не так чтобы очень.
– Тогда пойдем! – крикнул Уил и припустил вниз по склону.
– Хорошо, лезь! Только очень высоко не забирайся! – крикнула ему вдогонку Элисса, а потом посмотрела на Ричарда:
– Нам тоже надо идти, но прежде я все-таки помогу мистеру Седжмору.
– Ты считаешь, этот пьяница заслужил награду?
– Награду? – в недоумении переспросила она.
– Если бы я знал, что у тебя возникнет желание стать сестрой милосердия, то вчера за ужином я пил бы наравне с Седжмором, а не наливал бы себе по полстакана.
Глаза у Элиссы расширились:
– Так вот почему мистер Седжмор вчера так…
Ричард растянул рот в хищной, коварной улыбке.
– Куда ему со мной тягаться! Меня учили пить лучшие из лучших. – Ричард перешел на интимный шепот:
– Хочешь,
