Наконец, она нашла нужную картину и толканула дверь слева от нее. Как она и ожидала, дверь оказалась заперта.
Из гостиной донеслись громкие голоса… Что делать? Что придумать на тот случай, если ее тут увидят? Наверное, можно сказать, что она заблудилась… Нет, лучше притвориться, будто она любовалась картинами! Эзме склонила голову и стала рассматривать Эдинбургский замок. Художник явно не знал, что такое перспектива, а облака больше походили на мешки с шерстью…
— Шпионки из вас не выйдет.
Эзме вздрогнула и круто развернулась. Прямо перед ней стоял Маклохлан.
— Откуда вы взялись? — прошептала она.
— Спустился по лестнице для прислуги, — хладнокровно ответил он.
— Просто чудо, что никто не увидел вас и не поднял тревогу!
— Никаких чудес. Умение правильно рассчитать время и богатый опыт, — ответил он, глядя на нее сверху вниз.
— Так воспользуйтесь вашим богатым опытом, чтобы войти в библиотеку! — ответила Эзме, которой не терпелось поскорее покончить с делом.
Она не привыкла так волноваться. Раньше самое большое волнение ей доставлял поиск нужного слова в контракте или разбор какого-нибудь запутанного дела.
Маклохлан что-то достал из нагрудного кармана и вставил в замочную скважину.
Эзме решила ничему не удивляться. Он не только умеет взламывать замки, но у него имеются и необходимые для этого инструменты!
Вскоре дверь открылась с тихим щелчком, Маклохлан кивком пригласил ее войти. Боясь наткнуться на мебель и разбить какую-нибудь статуэтку, Эзме осторожно переступила порог. Маклохлан вошел за ней следом, очевидно не испытывая никакого беспокойства, сразу же подошел к окну и раздернул толстые шторы. Лунный луч осветил застекленный шкафчик с документами у двери. Когда глаза Эзме привыкли к полумраку, она увидела у окна конторку, а напротив — темное мягкое кресло. Стены были уставлены стеллажами и увешаны портретами. Над черным мраморным камином висел и портрет Катрионы. Должно быть, он был выполнен примерно в то время, когда Джейми встретил и полюбил ее; художник изобразил Катриону в саду. Она прижимала к груди букет белых роз…
Как будто им совершенно некуда было спешить и они явились сюда лишь для того, чтобы ознакомиться с литературными вкусами графа; Маклохлан бродил по библиотеке, разглядывая книги на полках. Эзме сразу подошла к конторке, подергала верхний ящик и убедилась в том, что он заперт.
— Вы не могли бы и его открыть? — прошептала она.
Маклохлан не перестал расхаживать по комнате.
— Там он ничего ценного не хранит, — последовал его ответ.
— Почему вы так считаете?
— Потому что это слишком очевидно. Пусть граф с годами и поглупел, но он всегда был хитрым и подозрительным — во всяком случае, так нем отзывался мой отец в тех редких случаях, когда говорил о чем-нибудь еще, кроме моих пороков и недостатков.
Эзме решила, что сейчас не время говорить Маклохлану о том, что она кое-что узнала о его родных. И потом, что она скажет? «Мне жаль, что ваш отец был зверем? Рада слышать, что вы любили матушку?»
— Скорее всего, здесь есть какой-нибудь потайной или даже несгораемый шкаф в стене, за полками или в обивке.
— В такой темноте я почти ничего не вижу, — призналась Эзме.
Маклохлан поднял руку.
— Попробуйте ощупать стены кончиками пальцев!
Стараясь не вспоминать о том, как в ее сне его пальцы ласкали ее лицо и обнаженное тело, Эзме начала с крышки конторки.
— Почему вы так хорошо видите в темноте? — вслух поинтересовалась она.
— Наверное, потому, что я не читаю толстенные своды законов при тусклом освещении!
Возможно, он и прав. В будущем надо позаботиться о том, чтобы лампы для чтения были поярче.
К сожалению, осмотр конторки никаких результатов не принес. И все ящики оказались заперты. Решив осмотреть конторку снизу, Эзме опустилась в кресло — и вдруг под ней зашелестела бумага.
Встав, она ощупала обивку и обнаружила в шве сбоку прореху — достаточно большую, чтобы туда можно было просунуть руку.
— Маклохлан, идите сюда! — взволнованно прошептала она. — Я кое-что нашла!
Он поспешил к ней. Эзме вытянула из тайника пачку документов. Некоторые были написаны на бумаге, другие — на пергаменте. Одни были просто сложены вчетверо, другие запечатали воском и перевязали лентами. С трудом разбирая почерк, Эзме увидела, что перед ней завещание графа Данкоума и завещание его отца. Кроме того, в тайнике хранился и брачный договор между графом и его покойной женой. Далее Эзме нашла несколько векселей и закладных — некоторые из них оказались на весьма крупные суммы.
— Я знал, что он богат, но и понятия не имел насколько, — прошептал Маклохлан, подходя к ней и через ее плечо заглядывая в бумаги.
— Кажется, все в полном порядке, — заметила Эзме.
В самом деле, на первый взгляд казалось, что все документы составлены правильно и по закону. Такие могла бы составить и она… и Джейми.
— Мне тоже кажется, что все законно, — согласился Маклохлан.
— Граф ни у кого ничего не занимает, — заметила Эзме. — Наоборот, многие занимают деньги у него! Может быть, у него возникли трудности из-за того, что кто-то не возвращает ему долги?
— Может быть, — сказал Маклохлан, — если допустить, что должники — настоящие, живые люди.
Эзме не нужно было спрашивать, что он имеет в виду. Заставить графа дать деньги взаймы несуществующим лицам — верный способ ограбить его, но в таком деле обязательно должен быть замешан его поверенный.
— Надо будет выяснить, существуют ли его должники в действительности, — продолжал Маклохлан. — Если нет…
— Катрионе придется официально подать иск на мистера Макхита, — закончила за него Эзме. Неприятно думать о том, что поверенный способен обмануть доверие клиента, но если Макхит мошенник, его надо остановить. — Если же они существуют, надо будет проверить и их материальное положение.
— Нам нужны перо, чернила и бумага, чтобы переписать фамилии, — заметил Маклохлан, оглядывая пустую конторку.
— Не нужно, — возразила Эзме. — Фамилии я запомню.
Маклохлан широко улыбнулся:
— Джейми; говорил, у вас замечательная память!
— Потому что я ее тренировала, — ответила Эзме, стараясь не слишком выказывать радость от его комплимента. В конце концов, его похвала основана на отзыве о ней брата — что называется, из вторых рук!
Маклохлан взял завещание графа, очевидно намереваясь его вскрыть. Придя в ужас, Эзме положила руку ему на плечо.
— Что вы! Оно запечатано! — прошептала она, указывая на красную восковую печать с оттиском эмблемы графа.
Маклохлан насмешливо улыбнулся и, взяв с конторки перочинный нож, подсунул его под печать. Эзме и без того чувствовала себя виноватой, потому что они проникли в запертую библиотеку. Но вскрывать запечатанный юридический документ… Все же любопытство одержало верх.
— Поднесите его к окну, иначе я ничего не увижу.
Он протянул ей завещание и не отходил от нее, пока она не прочла все до конца. Эзме пыталась найти в завещании хоть что-то подозрительное, но не нашла. Оно оказалось подробным, точным, ясным — такое вполне могли бы составите и они с Джейми.
— Нам пора возвращаться, — заметил Маклохлан, когда Эзме дочитала до конца.
— Составлено безукоризненно… Хотя Гордон Макхит записан здесь душеприказчиком, он не получает
