— Как пожелаете, милорд. Я в вашем распоряжении, миледи, когда вам будет угодно. Буду счастлив угодить вам, — заверил Герберт.
— Ну, тогда вы сами обо всем договаривайтесь, — предложил Джордж. — А я завтра намереваюсь переговорить с магистратом.
— Вас что-нибудь беспокоит, милорд? — осведомился мажордом.
— Вовсе нет, — ответил Джордж. — Мне просто захотелось побеседовать с ним. Неделю назад он упомянул о том, что необходимо повысить стоимость помола.
Дворецкий кивнул и низко поклонился, а затем оставил милорда и его колючую молодую жену, отправившись на поиски старшего брата.
Ричард Джоллиет с яростью смотрел на Герберта в тусклом свете мерцавших в очаге углей. Братья сидели в доме Ричарда, у ворот Равенслофта.
— Она не желает с тобой разговаривать? Вообще?
— Нет-нет, она поговорила со мной, — жалобно произнес Герберт, — но лишь для того, чтобы отослать меня прочь.
— Чем же ты оскорбил ее?
— Да ничем!
— Выходит, ты сделал что-то, чем навлек на себя ее неудовольствие, — проворчал Ричард.
— Ровным счетом ничего, — возмутился его брат.
— Тогда, должно быть, ей противно видеть твою кислую рожу.
— Ну, не всем же рассыпать улыбки, как это делаешь ты, — презрительно фыркнул Герберт.
— А ты попробуй. Очень помогает отводить подозрения.
Герберт не сумел возразить и погрузился в угрюмое молчание.
— Что ты о ней думаешь? — спросил Ричард.
— Только то, что она на редкость странная женщина.
— Ты, должно быть, судишь по ее одежде? — догадался Ричард и зычно расхохотался. — А что говорит его милость о ее визите в казармы с утра пораньше?
— Насколько я знаю — ничего.
— В таком случае он точно глупец. — Ричард начал ковырять в зубах длинным ногтем. — Что она еще сегодня делала? Эльме удалось разговорить ее?
— Она не успела. Они ездили кататься верхом, а потом хозяин уснул у себя в башне.
— А чем занималась она, пока он храпел?
— Закрылась на оружейном складе. Возилась со своим приданым.
Ричард выругался.
— Что, денег совсем не прислали?
— Кажется, нет.
— Ох, уж этот скареда сэр Томас! Если только доченька пошла в своего родителя, она вряд ли станет сорить деньгами, как сэр Джордж. А сколько там оружия?
— Не знаю. Сэр Джордж хочет поговорить об этом с тобой. И еще он сказал, что намеревается побеседовать с Рэйфом о стоимости помола.
— Почему? — потребовал Ричард, наклонившись вперед. — Он что, думает, что не надо повышать ее?
— Он ничего не сказал.
Ричард возмущенно откинулся назад.
— А ты и не спросил!
— Не все же отличаются завидной наглостью. Некоторые понимают, что значит помнить свое место. И некоторые…
—…поджимают хвост, радуясь, что за них думают и говорят другие! — ядовито закончил Ричард. Он помолчал, и лицо его прояснилось. — Ладно, нечего впадать в панику. Хозяин, который только что обзавелся женой, несомненно, будет куда больше трудиться на брачном ложе, чем по хозяйству. Так выпьем за сэра Джорджа и его молодую жену, и пусть же похоть горячит им кровь и мешает заниматься подсчетом доходов и расходов!
Подняв кубки, братья быстро осушили их.
Джордж не спешил подняться в свою опочивальню. Элайя удалилась после того, как слуги поставили на столы фрукты и вино, а он задержался, перебрасываясь шутками с гостями. К сожалению, ему стоило немалых усилий сохранять видимость спокойствия и не думать о том, что скоро Элайя окажется в его объятиях.
Открыв дверь своей комнаты, он споткнулся и чуть не упал. Элайя была уже в постели — совершенно обнаженная. Одеяло прикрывало ее безупречное тело до талии. Она не вздрогнула, не сделала попытки прикрыться и посмотрела на Джорджа с чуть заметной улыбкой.
Ну как прикажете вести себя с такой женщиной?
Джордж прокашлялся, стараясь держать страсть в узде. Очень важно, чтобы Элайя поняла, чего он ожидает от нее.
— Я недоволен твоим обращением с Гербертом Джоллиетом, — рассудительным тоном начал он.
— Я же объяснила, что устала, — спокойно ответила она. — И ты согласился, что домашние дела могут подождать.
Господь и святые угодники, хоть бы она натянула одеяло! Сохранять ясную голову стоило Джорджу немалых усилий.
— По правде говоря, я не ждал от тебя особого благонравия, однако и представить себе не мог, что ты будешь так груба с моим мажордомом.
Элайя надула губы, и Джордж нашел это зрелище, вкупе с тем, что она была совершенно раздета, невероятно возбуждающим — настолько, что подошел к окну и уставился в темное небо, убеждая себя, что должен прояснить все раз и навсегда.
— Я думал о тебе лучше, Элайя.
— Прости, что я нагрубила Герберту, — сказала она.
Он приблизился к кровати и сел рядом с ней, наматывая на палец длинную прядь ее волос. Жена не глядела на него.
— Я хочу, чтобы ты была счастлива со мной, Элайя, — тихо произнес он.
Наконец она быстро взглянула на него.
— Я не доверяю этой парочке. Может быть, мне не следовало это говорить, однако я так думаю.
— Можешь не сомневаться, братья достойны твоего доверия. Когда ты узнаешь их получше, то согласишься со мной.
— Мне куда больше хочется узнать получше тебя, муженек.
— Очень скоро, Элайя, ты будешь знать меня лучше всех на свете.
Он встал и, отбросив куртку, принялся снимать сорочку. Затем подошел к столику, намереваясь задуть свечи, и только тут заметил их отсутствие.
— А куда девались свечи?
— Я приказала Эльме унести их. Зажигать так много сразу — мотовство.
— Понятно… — Джордж постарался подавить раздражение. Он снял сапоги и бриджи и тихо рассмеялся, скользнув под одеяло. — Выходит, мне придется пробираться на ощупь.
— Иди на мой голос. Слушайся меня, и не пропадешь.
Джордж схватил протянутую руку Элайи и, быстро перекатившись через нее, оперся на локти.
— Нет, Элайя, слушаться меня будешь ты. И приказывать сегодня буду я.
Элайя на мгновение застыла — но только на мгновение, поскольку легкие, как пух, ласки Джорджа и его становящиеся все более страстными поцелуи вскоре пробудили в ней иное, блаженное напряжение, и она не успела задуматься.
Затем, охваченная жгучим желанием, от которого плавились мысли, она забыла о его словах.
