Все эти животные…
Обезьяна.
Хамелеон.
Дятел.
Олень.
Волк.
Лошадь.
Дракон.
Слон.
Кит.
Кот.
Лев.
На странной, пугающей фреске Мориса Моро они появлялись словно ниоткуда, из густых ветвей деревьев с корнями, висящими в пустоте. И летели потом в тёмную пропасть лестничного пролёта. А там, внизу, их ожидал кузнец с молотом и наковальней. Подобно Гефесту из греческих мифов, этому богу огня и кузнечного ремесла.
И ещё одно существо он увидел на фреске — мрачного и страшного ворона.
Все эти птицы и животные изображались на головках ключей от Дверей времени. Все, кроме ворона.
А теперь они превратились в рисунки в Разрисованном доме.
Это не могло оказаться простым совпадением.
Обнаружив такое, Томмазо понял, что дом, весь этот дом представляет собой некое послание кому-то, кто способен расшифровать его.
Томмазо продолжал крутить педали. Как было бы прекрасно, будь сейчас рядом с ним Анита, которой можно было бы рассказать о своём открытии.
Когда он догадался, что фрески в Разрисованном доме представляют собой некое послание, он вдруг понял, почему Поджигателей так волнуют все эти события. А у Мориса Моро сложились свои отношения с Воображаемыми местами: один рисовал их, другой жил в несуществующем городе.
Томмазо взбежал на третий этаж Разрисованного дома, горя нетерпением найти одну вещь, которую видел накануне в руках у мамы Аниты. Толстая папка с большими фотографиями, которая теперь лежала в гондоле у его ног. Как настоящий профессионал, мама Аниты фотографировала фрески на всех стадиях своей работы.
Найдя эту папку, Томмазо схватил её и бегом спустился вниз. И тут остановился, поражённый неожиданной мыслью, которая пришла ему в голову.
Слишком опасно, подумал он, оставлять эти фрески вот так у всех на виду…
И тогда он оставил папку с фотографиями на полу, вернулся наверх и взял там банку с белой краской. Открыл её и выплеснул краску на фрески. Он облил ею все рисунки вдоль лестницы с третьего этажа по первый с определённой целью — уничтожить их.
Потом спустился вниз, подобрал папку, поспешил к каналу и, не оглядываясь, забрался в гондолу.
Как вандал. Как преступник.
Он испачкал и, наверное, навсегда погубил произведение искусства.
Разрисованный дом.
Животных, изображённых на головках ключей.
Головы, смотревшие на него из листвы деревьев без корней.
Томмазо Раньери Страмби покинул Разрисованный дом и теперь скользил по воде в гондоле Питера Дедалуса в поисках канала Дружбы.
Канала Дружбы нигде нет. Это ясно. Во всяком случае не в той Венеции, где жил Томмазо.
Мальчик упрямо обследовал все труднопроходимые места между улицей Чентани, площадью деи Фрари и улицей Саонери, но нигде не нашёл переулка и двери, о которых рассказывал Улисс Мур в своих книгах.
Пробило час, и Томмазо почувствовал, что очень устал.
Он остановился у причала на одном малолюдном канале и стал размышлять. Вспомнил, как они с Анитой разговаривали с переводчиком дневников Улисса Мура и попросили его помочь найти Килморскую бухту. И тот подарил Аните свои часы, сказав, что они могут пригодиться.
Нужен какой-нибудь предмет из того места, куда хочешь перенестись…
Томмазо сидел сейчас в принадлежавшей Питеру Дедалусу механической гондоле, а это определённо предмет из того места, куда мальчику хотелось попасть. А кроме того, у него ведь ещё плащ и маска первого из Поджигателей — графа Ченере. Выходит, в таких вещах нет недостатка.
Переводчик прочитал тогда забавный стишок, который служил путеводителем.
Вот чего ему недоставало. Где найти путеводитель? Может, в гондоле? Томмазо наклонился и осмотрел механизмы на дне лодки, высматривая какой-нибудь знак, оставленный Питером. Что-нибудь вроде автопилота, например.
Увидел какой-то рычаг, небольшой красный рычаг, на рукоятке которого значилась буква «К». Как в названии города Килморская бухта?
Мальчик задумался, а потом сдвинул рычаг, и гондола… медленно сама двинулась с места. Желая окончательно убедиться, что поступает правильно, Томмазо накинул на себя плащ графа Ченере и надел птичью маску с длинным клювом.
«Нужно верить, — думал он, пока механическая гондола двигалась сама, направляясь влево от высокой колокольни собора деи Фрари. — Только нужно верить!»
Гондола свернула налево и вошла в узкий канал, по которому Томмазо уже дважды проплывал утром. Мальчик закрыл глаза и поправил маску на лице.
Глубоко вздохнул и предоставил гондоле двигаться самостоятельно.
Томмазо открыл глаза и осмотрелся. Узкий и длинный канал, слева переулок.
— Ничего не произошло, — прошептал мальчик.
Всё точно такое же, как прежде. Мутная вода, фасады домов, отражающиеся в ней.
Томмазо закусил губу.
Он недостаточно верил в чудо. Ошибся. Двери времени не существуют. Во всяком случае, в Венеции их нет.
Осматриваясь, он взглянул на крыши домов.
И вдруг вскочил, рискуя потерять равновесие и упасть. Он поразился: на крышах ни одной антенны и никаких проводов — ни электрических, ни телефонных!
— Не может быть… — проговорил он, спрыгнув на причал. Быстро привязал гондолу к столбу и направился в переулок.
Там, в самом конце, увидел небольшую, словно пририсованную лесенку, ведущую к невысокой двери.
Он оказался в 1751 году?
Томмазо открыл дверь и вошёл в тёмную комнату, загромождённую старой мебелью.
И почувствовал, что от волнения вот-вот потеряет сознание.
За мебелью находилась небольшая дверца. Дверь времени, которая могла быть открыта. Последним ею пользовался Фред Засоня, во всяком случае так написано в книге Улисса Мура. А что случилось потом, Томмазо не знал. Может, Фред вернулся в Килморскую бухту через дверь. А может… может, и нет. В таком случае Дверь времени всё ещё открыта.
Томмазо протиснулся между мебелью, заполнявшей комнату, и толкнул эту дверь.
