– Я – Дина Ивановна Форгерер. Окончила гимназию Алфёровых. И я, и моя сестра Таня.

– Он ничего, поверьте мне, – захлёбываясь слезами, зашептала Нина Алексеевна, – он ничего не мог сделать такого! Он же не военным был человеком, совсем не военным, нисколько! Я даже не думаю, что он умел стрелять! Какой там Колчак и Деникин?

– Тише! – одёрнула её Дина. – Пойдёмте отсюда!

– Куда? – прошептала Веденяпина. – Нам некуда идти! А у меня там сын, понимаете? Сын у меня там! У них!

– Вы сказали: Веденяпина? – опомнилась Дина. – И мужа вашего зовут Александром Сергеевичем? И он у вас врач? Психиатр?

Глаза Нины Алексеевны потемнели от страха.

– Откуда вы меня знаете? И мужа? Откуда?

– Неважно! – отрезала Дина. – Не бойтесь, я не из ЧК!

– Скажите: откуда? – прошептала Веденяпина и дотронулась до Дининого рукава своей мокрой от слёз рукой. – Сейчас всё так страшно, ужасно… Скажите!

– Я сестра Тани Лотосовой. Той Тани, какую вы видели.

– Ах, Тани! – Веденяпина опустила голову и тут же снова подняла её. – Вы, может быть, думаете, что я сейчас возмущаться буду? Жаловаться? Да разве сейчас нам до этого? Господи! Вы видели? Их расстреляли! И Сашу…

Она опять сморщилась, стараясь удержать подступившее рыдание.

– Подумайте только! – хрипло забормотала она. – Мне сын мой записочки пишет! Мы с мужем всё ждём: он вернётся… А что, если завтра…

И замолчала.

– Его отпустят! – неуверенно сказала Дина. – Я вас уверяю, что отпустят…

– Откуда вы можете знать?

Дина закусила губу.

– Я не могу вам сказать. Об этом нельзя говорить.

– Нельзя? Даже мне? Он – мой сын!

– Совсем никому! Даже вам! Вы поверьте…

– А я очень верю! – страстно, дико, восторженно перебила Веденяпина. – Я очень вам верю! Если бы я не верила, если бы все эти месяцы, как его увели, если бы я не верила, неужели бы я прожила так долго?

И вдруг словно вспомнила что-то.

– Я Сашу, Алфёрова Сашу, Александра Данилыча, видела в тот день…

– В какой? – испугалась Дина.

– В тот день, – повторила Веденяпина. – Я пошла за дровами на Смоленскую. А мне и не нужны были дрова, у нас ещё были дрова, меня что-то словно толкало… Шёл снег, небольшой, зима-то кончалась, но снег ещё шёл… И вдруг он окликнул меня. – Голос её сорвался. – Когда я вернулась домой, то Васю уже не застала. Они его взяли, пока я ходила…

– Говорю вам: его должны отпустить… Его очень скоро отпустят!

– Сестра ваша здесь? – тихо спросила Веденяпина.

– Сестра моя здесь ни при чём, – так же тихо ответила Дина. – И вы о ней не говорите, пожалуйста! Куда вы сейчас?

– Я в церковь. Я часто хожу. Проводите меня.

Дина пошла было рядом с Ниной Алексеевной по Староконюшенному, но, пройдя несколько шагов, остановилась.

– Нет, я не могу. Мне тут нужно… по делу…

– Прощайте! – сказала Веденяпина.

– Прощайте! – ответила Дина.

В семь часов утра за Алексеем Валерьяновичем, как всегда, приехала машина.

– В лабораторию, – коротко приказал он шофёру и отвернулся, поднял глаза на свои окна, где горел свет.

Дина Ивановна Форгерер, сегодня первый раз за всё их знакомство проведшая в его квартире всю ночь, стояла, слегка отодвинув тяжёлую штору, и смотрела на него. Волосы окружали её лицо размётанным, похожим на густую листву, покровом. Барченко помахал ей перчаткой. Она приподняла худую, слегка сверкнувшую белизной среди темноты руку и слабо пошевелила ею, потом прижалась губами к стеклу и прошептала что-то.

– Подожди! – сказал Барченко шофёру.

Важно было понять, что она шепчет.

Дина Ивановна подышала на стекло и написала на нём очень короткую фразу: я без тебя не могу. Алексей Валерьянович усмехнулся.

– Поехали!

Пустая и грустная, засыпанная листвой, пахнущая яблоками Москва мерцала неяркими окнами. И только огромное здание на Лубянке пылало от низа до верха: огня не жалели.

– Куда мы приехали? – спросил Барченко шофёра, притормозившего у центрального входа со стороны Лубянской площади. – Мне нужно быть в лаборатории.

– Сказали: сюда. Я привёз, – коротко ответил шофёр.

Барченко, судя по всему, ждали: за дверью послышалось какое-то движение, выглянул охранник, и тут же, отстранив его, навстречу вышел незнакомый человек в кожаной куртке.

– Алексей Валерьянович? – коротко спросил он. – Мне приказано проводить вас к Феликсу Эдмундовичу. Он ждёт вас.

В большом кабинете Дзержинского было сильно накурено, а сам хозяин сидел за столом и курил, не вынимая изо рта папиросы, так как обе руки его были заняты: одной он писал что-то, а вторая сжимала телефонную трубку.

– Барышня, – пустым голосом сказал Дзержинский сквозь новое, густое кольцо вытолкнутого изо рта дыма, – соедините меня с товарищем Менжинским.

Увидев Барченко, он положил трубку на рычаг и показал на стул:

– Садитесь.

Барченко сел.

– Наши товарищи, – с сильным акцентом продолжал Дзержинский, – ознакомились с результатами проведённых вами опытов на людях и животных. Мы довольны полученными результатами. Мы верим в ваши возможности передавать мысли на расстоянии, и особенно мы довольны тем, что вы умеете внушать на расстоянии нужные нашему государству мысли и идеи. Это очень важно. Мы верим, что вы не преувеличивали, когда говорили о том, что эти возможности являются новым видом ещё не разработанного до конца современной наукой оружия.

Прыгающими руками он потушил папиросу и тут же закурил другую.

– Сейчас нам важно понять одно: в какие сроки могли бы быть выполнены поставленные перед вами задачи?

– Я бы попросил вас, Феликс Эдмундович, прежде всего ещё раз сформулировать эти задачи, – спокойно ответил Барченко.

Жёлтые узкие глаза Дзержинского блеснули сквозь дым.

– Во-первых: вы должны в самые кратчайшие сроки завершить опыты по передаче мыслей на расстоянии, с тем чтобы мы могли без помощи телефонного аппарата, телеграфа и так далее связываться с нашими товарищами по революционной борьбе во всех уголках земного шара.

Барченко покорно наклонил свою большую голову.

– Мы предоставили в ваше распоряжение более сорока заключенных, которых вы сами отобрали для этих опытов по фотографическим снимкам. Вы сообщили нам, что для скорейшего успеха вам требуются молодые и особенно опасные политические преступники, так как именно у них встречаются наиболее развитые системы психического характера. Правильно ли мы вас поняли?

Барченко опять наклонил голову.

Вы читаете Холод черемухи
Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату