— Как только рассветет, вам надо отсюда уходить. Пока выход не перекрыт.
— Как только рассветет, я отсюда уйду, — повторил Тэнго ее слова.
Она еще раз потерлась своим густыми волосами на лобке об его бедра. Будто старалась оставить там некий знак.
— Воздушный кокон ниоткуда не приходит. Сколько бы вы не ожидали — она не придет.
— Ты в этом уверена?
— Потому что я один раз умерла, — ответила медсестра. — Умирать трудно. Гораздо труднее, чем вы, Тэнго, думаете. И очень одиноко. Настолько, что даже удивительно, как может человек быть таким одиноким. Советую запомнить. Но, в конце концов, без смерти нет возрождения.
— Без смерти нет возрождения, — подтвердил он.
— Но человек, живя, приближается к смерти.
— Человек, живя, приближается к смерти, — повторил Тэнго, не понимая смысла этих слов.
Ветер и дальше качал белыми шторами. В воздухе аудитории смешивались запахи тряпки у классной доски, моющего средства и дыма от сжигаемых опавших листьев. Кто-то упражнялся в игре на флейте. Девушка крепко сжимала его руку. Внизу живота он испытывал сладкую боль. Однако эрекции не было. Она придет гораздо позже. Слова «Гораздо позже» обещали ему вечность — длинную линию, что не имеет конца. Чашка с рисовой кашей опять перевернулась, а мозг зашатался.
Проснувшись, Тэнго долго не мог вспомнить, где он. Потребовалось время, чтобы воспроизвести в голове ход событий прошлой ночи. Сквозь щели в шторах пробивались ослепительные утренние лучи, шумно пели утренние птицы. Он спал в узкой кровати в страшно неудобной позе. Такое случалось с ним нечасто. Рядом была женщина. Она крепко спала, положив голову на подушку. Ее волосы спадали на щеки, как свежая осенняя трава, омытая утренней росой.
«Куми Адати», — подумал Тэнго. Молодая медсестра, которой только что исполнилось двадцать три года. Его наручные часы лежал на полу у кровати. Стрелки часов показывали семь часов двадцать минут утра.
Тихо, чтобы не разбудить медсестру, Тэнго спустился с кровати и сквозь щель между шторами посмотрел за окно. Там простиралось поле, засажено рядами приземистых качанов капусты на черной земле. А за ним виднелся смешанный лес. Тэнго вспомнил крик совы. Вчера ночью там кричала сова. Ночное мудрое существо. Слушая ее крик, Тэнго и медсестра курили гашиш. На его бедрах все еще оставалось ощущение от ее жестких волос на лобке.
Тэнго зашел на кухню и зачерпнул из-под крана пригоршню воды. Горло у него пересохло настолько, что он никак не мог утолить жажды. Во всем остальном не замечал никаких изменений. Голова не болела, тело не было вялым. Сознание было ясным. Только казалось, что весь организм провентилирован начисто. Как водопроводная труба, умело прочищенная сантехником.
В футболке и длинных шортах он зашел в уборную и долго производил малую нужду. Лицо, отраженное в незнакомом зеркале, показалось ему чужим. Кое-где на нем торчала щетина. Пора бриться. Вернувшись в спальню, Тэнго собрал свою одежду, которая валялась на полу вперемешку с одеждой медсестры. Он не мог вспомнить, когда и как разделся. Нашел оба носка, надел синие джинсы и рубашку. Одеваясь, наступил на большой дешевый перстень. Поднял его и положил на столик при изголовье. Натянул на себя свитер с круглым вырезом, взял в руки ветровку. Убедился, что кошелек и ключи в кармане. Медсестра, натянув одеяло до самых ушей, крепко спала. Даже не было слышно, как она дышит во сне.
«Может, следует разбудить? — Нет… этого делать не буду, — подумал Тэнго. — Но я провел ночь в постели вместе с ней». И все же, уйти, не попрощавшись, он считал невежливым. Но она спала очень глубоким сном и, кажется, говорила, что сегодня у нее выходной. Если он ее разбудит, то что потом делать?
Заметив возле телефонного аппарата бумагу и шариковую ручку, Тэного написал: «Спасибо за вчерашнюю ночь. Было приятно. Возвращаюсь в гостиницу. Тэнго».
Дописал и время. Записку положил на столик при изголовье и вместо пресс-папье прижал поднятым перстнем. А потом обулся в изношенные теннисные туфли на резиновой подошве и вышел во двор. Пройдя немного по дороге, наткнулся на автобусную остановку. Подождал пять минут, пока прибыл автобус, следовавший до вокзала. До конечной остановки ехал с шумными учениками, юношами и девушками, средней школы.
Хотя Тэнго с заросшим лицом вернулся после восьми утра, никто в отеле ничего ему не сказал. Очевидно, для них это не было особой диковинкой. Они молча быстренько приготовили ему завтрак.
Запивая теплый завтрак чаем, Тэнго вспоминал, что произошло прошлой ночью. Три медсестры пригласили его полакомиться жареным мясом. В ближайшей закусочной они пели караоке. Он ушел с Куми Адати к ней на квартиру и, слушая крик совы, курил с ней индийский гашиш. Почувствовал, как его мозг превратился в густую рисовую кашу. А когда очнулся, то уже был в аудитории начальной школы зимой. Дышал зимним воздухом, разговаривал с Аомамэ. После этого Куми Адати рассказывала в постели о смерти и возрождения. Были странные вопросы и многозначительные ответы. В смешанном лесу беспрестанно кричала сова, а в телевизионной передаче хохотали люди.
В воспоминании были отдельные пробелы. Не хватало
— Как только рассветет, вам надо отсюда уходить. Пока выход не перекрыт.
Пожалуй, в самом деле надо убираться отсюда. Он взял отпуск и приехал в этот город, чтобы еще раз встретиться с десятилетней Аомамэ, увиденной в воздушном коконе. Почти две недели каждый день посещал здравницу и громко читал отцу книгу. Однако воздушный кокон не появилась. Зато, когда он почти хотел махнуть на это рукой, Куми Адати приготовила ему видение другого рода. В нем он еще раз встретился с юной Аомамэ и поговорил с ней.
«Найди меня, пока есть еще время», — сказала Аомамэ.
Хотя… может, на самом деле это сказала Куми Адати. Трудно различить. Неважно, неважно! Куми Адати один раз умерла и возродилась. Не ради себя, а для кого-то. Тэнго решил пока поверить в то, что там услышал. И это, возможно, самое главное.
Он находился в «кошачьем городе». Только здесь случались вещи, которые нигде не могли произойти. Ради этого он ехал на экспрессе, пересаживался на электричку и прибыл сюда. Однако все, что он нашел здесь, было рискованным. Если верить Куми Адати, это был даже смертельный риск. У него зудел палец — значит, приближалось что-то зловещее. Надо немедленно возвращаться в Токио. Пока выход не перекрыт и поезд все еще стоит на станции. Но прежде следует побывать в здравнице, встретиться и проститься с отцом. И кое в чем убедиться.
Глава 10. Усикава
Сбор серьезных доказательств
Усикава отправился в городок Итикава. Он настроился на достаточно долгую поездку, но на самом деле оказалось, что Итикава расположена за рекой, уже в префектуре Тиба, не очень далеко от центра столицы. На железнодорожной станции взял такси и назвал желаемую начальную школу. К ней прибыл во второй половине дня, когда кончился обеденный перерыв и начались послеобеденные занятия. Из музыкального класса доносилось хоровое пение, в школьном дворе проходил урок физкультуры — были соревнования по футболу. Дети с криком гонялись за мячом.
Усикава не сохранил добрых воспоминаний о своей начальной школе. А физкультуру, и в особенности, игры с мячом, ненавидел. В детстве он был вялым, страдающим астигматизмом коротышкой, к тому же у него с рождения были поражены двигательные нервы. Уроки физкультуры были для него настоящим кошмаром. На других предметах Усикава имел высокие оценки. В целом, его голова хорошо соображала, и он