Забывший имя Луны

Он знает, что такое кукла! – обрадовалась Полина. Вряд ли она была у него самого, но, может быть, у сестры…

Девочка опустила занемевшие кисти и перевела дух, с проснувшимся воодушевлением готовясь к дальнейшим переговорам. В этот момент внизу, у ног детей что-то зашуршало и послышались сдержанные чертыханья. Кто-то из студентов лез наверх и волок за собой ведро.

Мальчик оглянулся и переступил с ноги на ногу, явно собираясь исчезнуть.

– Ты еще придешь? – спросила Антонина.

Большие серые глаза и обметанные губы довольно явственно изобразили встречный вопрос.

– Антонина?

– Да, я хочу, чтобы ты пришел, – твердо ответила Антонина. – Я тебя не боюсь.

Глава 7. Удивительное – рядом (Анджа, 1996 год)

Сначала я ее просто не узнала. Таращилась некоторое время на миловидную, высокую, сексапильную, как теперь говорят, девушку, и соображала, за кого она пришла агитировать (что, в общем- то, странно, потому что вроде бы и выборов никаких нет, да и агитаторы обычно – мордастые тетки или гонористые, но потертые мужички, а чтоб вот такие крали по квартирам ходили…).

– Что ж вы, Анжелика Андреевна, не спросив, дверь открываете? – по-голливудски улыбнулась девушка, сообразив, что я не знаю, кто она, и почему-то страшно довольная этим фактом. – Знаете же, какая сейчас криминальная обстановка. А вдруг я наводчица?! – она дурашливо вытаращила глаза и выпятила губы, сделавшись похожей на добродушную лягушку, и именно в этот миг я вспомнила…

– Женя! – ахнула я. – Женя Сайко! Как же ты, девочка, похорошела!

Женя Сайко цвела пунцовеющими ланитами и благоухала на всю площадку не слишком дорогим и тонким, но весьма мощным парфюмом. Мое удивление ей было явно приятно, более того, она его, по- видимому, прогнозировала и предвкушала заранее. Не оправдать ее надежд я не могла, поэтому старалась и удивлялась во всю силу. Да и было чему! Я помнила Женечку как невзрачное тонконогое и круглощекое существо, похожее одновременно на отощавшую лягушку и кузнечика с водянкой головного мозга. И без того невысокий лоб закрывала обесцвеченная челка, под которой Женечка прятала неувядающие прыщи, со щек вечно сыпалась «перламутровая» пудра, обнажая крестьянский пятнистый румянец, невозможно усиливающийся, когда девочка волновалась. Особыми способностями Женечка не блистала, но училась всегда ровно и старательно. В девятом и десятом классах Женя исправно посещала все бдения Детей Перуна, но мне казалось, что причина этого не столько интерес к истории, сколько преимущественно мужской, точнее мальчишеский состав клуба. В выпускном классе у повзрослевшей девушки появились какие-то другие интересы, она стала появляться реже, а там подоспел скандал, от которого Женечка, видимо, блюдя интересы характеристики, держалась категорически в стороне. О дальнейшей ее судьбе мне было ровным счетом ничего не известно. И вот – поди ж ты! Сколько же лет прошло?

– А я, Анжелика Андреевна, к вам с просьбой, – смущенно потупив глазки, произнесла девушка, заметив, что мои восторги естественным образом исчерпались. – Можно с вами поговорить?

– Разумеется, можно! Проходи, пожалуйста, Женя, раздевайся, – пытаясь сообразить, сколько же сейчас лет Женечке Сайко (девятнадцать, двадцать?), я искренне радовалась ее преображению из лягушки в принцессу. Но вместе с тем не могла не заметить и мутного осадка на дне собственной души, в котором копошилось какое-то малосимпатичное существо. Существо это, как ни крути, тоже в какой-то степени было мной, и желало оно прямо противоположного – чтобы Женечка и дальше оставалась невзрачным лягушонком, а я – стареющая училка Анжелика Андреевна, напротив, вдруг стала бы такой же молодой, красивой и привлекательной особой… Впрочем, встреча учительницы со своими повзрослевшими ученицами – это вообще психологически тонкая тема, и особо рефлектировать в этом направлении я себе не позволяю. В целях сбережения оставшихся нервных клеток…

Ободренная моим радушием девушка зашуршала ярким пакетом и извлекла из него внушительных размеров шоколадное ассорти. Поискала взглядом зеркало, не найдя, привычно взлохматила явно уложенные в парикмахерской волосы.

– Ну Женька, ты с ума сошла! – на правах бывшей учительницы заворчала я. – У тебя что – деньги лишние – такие шикарные конфеты покупать!

– Да вы не думайте, Анжелика Андреевна, я могу! – розаном заполыхала девушка. – Я же работаю теперь. У меня зарплата хорошая.

Я оценила кожаную мини-юбку, английскую блузку, не в киоске купленные полусапожки и решила – не врет. Действительно, получает немало, и действительно, зарабатывает сама. Интересно, как?! В девятнадцать-то лет?! – ворохнулось в донном осадке малосимпатичное существо.

– Ладно, проходи в комнату. Сейчас я чайник соображу. Потом ты мне все и расскажешь.

Рассказ у Женечки получился короткий и бесхитростный. Сразу после школы пробовала поступать на истфак (Ну надо же! А я думала – мальчики!). Сдала все на тройки, естественно, недобрала баллов. Закончила курсы секретарей. Работала сначала в какой-то конторе по продаже колбас и сосисок, параллельно училась на компьютерных курсах и курсах личного имиджа. Денег колбасники почти не платили, но отпускали на курсы, к тому же – опыт работы по специальности. Потом сменила сосисочную фирму на совместное русско-турецкое предприятие. Там платили больше, но, чтобы работать, надо было спать с начальником. Наконец, подвернулась нынешняя фирма, которая тоже работает с заграницей (Но это же Европа, не Турция – сами понимаете!), делает что-то компьютерное, а главное, сотрудники – солидные, порядочные люди, бывшие инженеры, и все к Женечке по-человечески относятся. И все бы хорошо, но – надо же о будущем думать! И вот Женечка решила хорошенько подготовиться и предпринять еще одну попытку штурма цитадели питерской науки. А от меня она хочет ни больше, ни меньше – чтобы я ее подготовила к поступлению в Университет. Естественно, по предмету история.

– Женечка! – попыталась объяснить я. – Чтобы сдать в Университет историю, как профилирующий предмет, лучше иметь репетитора из Университета же, с исторического факультета. Я же вообще биолог по образованию. К тому же программы по истории ежегодно перекраиваются, а у университетских умников наверняка есть собственная концепция…

– Ну и что! – Женя капризно надула губки, и я невольно посочувствовала добивающимся ее благосклонности кавалерам. – А я не хочу других! Вы только, пожалуйста, согласитесь, Анжелика Андреевна, а я все буду делать, и у меня все получится! Вот увидите! Вы же мне первая про историю рассказывали. Я через ваши уроки и интересоваться ей стала. И Дети Перуна! Вы думаете, я забыла? Я же все-все помню! И я не хочу всю жизнь секретаршей! Я бы раньше пришла, но у меня раньше денег не было. А теперь я могу… могу платить как надо… вы только не обижайтесь… то есть, согласитесь, пожалуйста… Вы же очень хороший учитель! И я так хотела, чтобы вы…Я столько думала, представляла себе… И можно же на вечернем учиться, туда поступить легче… – смятение и румянец были поистине устрашающи.

– Что-то слишком уж она волнуется! – мелькнула на мгновение мысль. Мелькнула и погасла, словно устыдившись сама себя. Наверное, девочка и в самом деле мечтала об этом своем триумфе. Вернуться прекрасным, платежеспособным, прочно стоящим на лапах лебедем к той, что помнит тебя гадким утенком, принести дорогие конфеты, рассказать о блестящих перспективах…

– Ну, ладно, Женя, давай попробуем, – вздохнула я. – Только, сама понимаешь, гарантировать я ничего не могу. И… право слово, лучше бы ты поискала кого-нибудь из университетских…

– Не хочу, не хочу, не хочу! Спасибо, спасибо, спасибо! – затараторила Женечка, и опять в ее чрезмерной для ситуации экзальтированности и явном стремлении закрыть тему почудилась мне некая недоговоренность. – Давайте, пока вы согласились, скорее чай пить.

– А мне чаю можно? – раздался вкрадчивый голос из коридора и на пороге во всей своей красе воздвиглась Антонина. – Ой, а что это у вас тут вкусненькое есть? – с насквозь фальшивым удивлением пропела она.

Нюх на сладкое у моей дочери феноменальный. Аппетит тоже. Однажды в новогоднюю ночь она съела семь шоколадок. Без малейших последствий.

– Это ведь Тоня, да? – искренне удивилась Женечка. – А я тебя помню. Ты тогда еще совсем маленькая была. А сейчас уже совсем взрослая. И рост – прямо фотомодель.

– Да, расту помаленьку, – меланхолично заметила Антонина. – Так я конфетку возьму? И еще вот эту, ладно? Чтоб потом не ходить…И вам разговаривать не мешать. Вы у мамы учились, да? – светски-