Алан ломал голову, как бы им узнать, здесь ли Огненный Шут.
— Меня крайне интересует ваш Орден, — сказал он, пытаясь завязать беседу. — Я в некотором роде изучаю религии. Может быть, вы расскажете мне о своей?
— Только то, что она была основана аж в 1950 году, хотя наш Орден основали лишь в 1976-м, а здесь мы появились около двадцати лет назад. Мы — ответвление истинной веры, не уделявшее должного внимания ее мистическим аспектам вплоть до основания Ордена Святого Рене. Святой Рене — не настоящее имя нашего вдохновителя и основателя (настоящее держится в тайне почти от всех), но так мы его называем.
— Я бы хотел осмотреть монастырь. Это возможно? — Алан оглядел комнатку, избегая пристального взгляда монаха.
— Если бы все шло как обычно, это было бы возможно, но сейчас во многих местах идет ремонт… Мы в самом деле не готовы принимать посетителей.
— Неужели? А чей же корабль, кроме нашего, находится у причала?
— Который?
— Там два. «Пи-мезон» и «Святой Мафусаил».
— Оба наши, — поспешно сказал монах. — Оба наши.
— Тогда почему вы спросили, о каком из них я говорю?
Монах улыбнулся.
— Боюсь, у нас, монахов, затейливые умы. Это в естестве нашего призвания. Извините, пойду проверю, как механики ремонтируют ваш корабль.
Он поднялся и вышел. Они слышали, как дверной замок щелкнул за ним. Их заперли.
Алан отхлебнул чаю.
— Если Огненный Шут здесь, они едва ли позволят бродить здесь посторонним, которые разнесут новость на Земле, — сказал он.
— Надо подумать, под каким предлогом нам все это осмотреть. Ты заметил, какой здесь воздух? Странный какой-то.
Воздух на станции вполне подходил для крутившейся в космосе, вдали от всего земного, станции- монастыря. В воздухе отчетливо витало спокойствие, и вместе с тем присутствовало и ощущение какого-то волнения. Возможно, конечно, он это все воображал, поскольку и сам был весьма взволнован.
— Как ты думаешь, они знают, кто он такой? Или он лишь пользуется их обычаем предоставлять людям убежище? — спросил ее Алан.
— Они, видимо, не от мира сего, если не сказать больше, — ответила она, слегка дрожа, потому что комната плохо отапливалась.
Дверь открылась и вернулся аудитор Курт.
— Ваша шлюпка отремонтирована, друзья мои. Из регистрационных пластин я узнал, что она принадлежит Денхольму Картису — не последнему человеку на Земле, да?
— Он мой брат, — сказала Хэлен, гадая, не клонит ли монах к чему-то определенному.
Алан наконец осознал, что они могут оказаться в опасности. Если Огненный Шут здесь и знает, что они тоже здесь, он может решить, что отпускать их рискованно.
— Значит, вы — Хэлен Картис. В таком случае, кто этот джентльмен?
— Я Алан Пауйс.
— Ах, да, внук Саймона Пауйса. Судя по недавним сообщениям лазервидения, мисс Картис и министр Пауйс не сошлись во мнениях по определенным вопросам. Которую из сторон поддерживаете вы, господин Пауйс?
— Ни ту, ни другую, — холодно сказал Алан. — Можете назвать меня незаинтересованным зрителем.
На мгновение лицо монаха обрело своеобразное выражение. Алан догадывался, что оно означало.
— Должен сказать, вы вели себя как раз весьма заинтересованно… — задумчиво сказал монах. Потом отрывисто добавил:
— Ранее вы просили разрешения осмотреть наш монастырь. Сказать по правде, мы не всегда позволяем незнакомцам изучать наш дом, но я думаю, ничего страшного, если вы перед отбытием совершите небольшую прогулку.
Почему монах так резко изменил решение? Не собирается ли он заманить их в какую-то ловушку? Алану пришлось рискнуть.
— Большое спасибо, — сказал он.
Они зашагали по изогнутому коридору.
— Эта часть, — объяснил им монах, — отведена для монашеских келий.
Они свернули в более узкий коридор, приведший их к очередному проходу, похожему на тот, по которому шли до этого, только круче изгибавшемуся.
— Здесь находится то, что мы называем нашей расчетной палатой.
Монах улыбнулся, открывая дверь и позволяя им войти. За дверью оказалась довольно большая комната. На простых стульях сидело несколько монахов в грубых коричневых одеждах. Монах посередине, одетый, как и Курт, в голубое одеяние, монотонно читал какое-то молебствие.
— Как можно кого-то замучить? — нараспев вопросил он.
— Порушив его доверие, — забормотали в ответ остальные монахи.
— Как сделать кого-то счастливым?
— Отвергнув его энграммы, — в один голос сказали монахи.
— Как помочь кому-то?
— Научив его быть чистым.
— Духом Восьми Движущих Сил, — запел одетый в голубое монах, — повелеваю тебе тотчас отвергнуть энграммы твои!
Монахи будто застыли, сосредоточившись. Над ними, позади монаха в голубом, жужжал таинственный механизм: неистовствовали циферблаты с непонятной разметкой, вспыхивали огоньки. Алан уважительно спросил:
— Чем они занимаются?
— Пытаются постичь сокровенную тайну Великого Треугольника, — прошептал аудитор Курт.
— А, — Алан понимающе кивнул.
Они оставили эту комнату и вошли в другую. Там перед большим пустым экраном россыпью стояли удобные кресла.
— Садитесь, — сказал Курт. — Сегодня мы ждем особого события.
Алан и Хэлен сели и принялись таращиться на экран.
Ничего не происходило; они ерзали больше получаса, а Курт продолжал бесстрастно взирать на экран, не глядя на них.
Не покидавшее Алана чувство опасности усилилось, вдобавок возникло ощущение, что монах намеренно держит их в неведении.
Потом, совершенно неожиданно, на экране стали вырисовываться большие буквы, пока не составили целое предложение.
ЕЩЕ ОДИН БРАТ ОЧИСТИЛСЯ! — гласило сообщение. Ни для кого из двоих гостей это ничего не значило.
Алан повернулся к монаху, не вполне отчетливо подозревая, что их надувают, но тот выглядел восторженным и невероятно довольным.
— Что это значит? — безнадежно спросил Алан.
— То, что написано — мешавшие одному из наших братьев энграммы были изгнаны из него. Теперь он чист и готов стать Братом Аудитором, как я. Когда такое случается, в нашем монастыре наступает время веселья.
Алан почесал в затылке и взглянул на столь же сбитую с толку Хэлен.
— Ну вот, — лучезарно улыбнулся тонколицый аудитор Курт, — теперь вы повидали кое-что в нашем монастыре.
Наполовину убежденный, что стал жертвой шутки, Алан безмолвно кивнул. Он нисколько не продвинулся
