— Мне встречались целые Сферы, где разум и доброта, уважение к себе и другим не мешали ученым и философским изысканиям — и где мир сверхъестественного поминали лишь в легендах…
Уэлдрейк не мог сдержать улыбки.
— Даже в моей родной Англии, сударь, такое совершенство было редкостью.
— Я и не говорил, что совершенство легко отыскать, — пробормотал Эсберн Снар. Гибким движением он поднялся с места, взглянул в черно-зеленое небо, потянулся, облизал тонкие губы, втянул в себя ветер и направился на нос к спящему в клетке ящеру, чьи вопли утром пробудили всех пассажиров. — Там, наверху, комета! — Он ткнул пальцем в небосвод. — Значит, умер какой-то принц. — В голосе его звучало странное удовлетворение.
— Там, где я жил прежде, — донесся до них мелодичный голос Гейнора Проклятого, лишь сейчас показавшегося из каюты, — говорили, что комета появляется, когда умрет поэт. — Он похлопал Уэлдрейка по плечу закованной в сталь рукой. — У вас на родине нет такой приметы?
— Я вижу, нынче утром вы в недобром расположении духа, — отозвался тот негромко. Гнев пересилил страх. — Должно быть, подобно вашему ящеру, страдаете от несварения желудка?
Гейнор убрал руку, кивком признавая свою вину.
— Прошу простить меня за неудачную шутку, сударь. Многие принцы куда больше жаждут смерти, чем простые люди. А поэты, как мы знаем, любят жизнь. Приветствую вас, Черион. — Он поклонился, и шлем его вспыхнул. — Принц Эльрик. А! А вот и мастер Снар… — Он обернулся к штурману, который, едва завидев принца, устремился к ним.
— Я искал тебя, Гейнор! У нас был уговор.
— Не стоит лелеять пустых надежд. — В голосе Проклятого звучало сочувствие. — Она умерла. Погибла под развалинами церкви. Теперь, Эсберн Снар, тебе придется искать свою невесту в Лимбе.
— Ты обещал, что скажешь…
— Я обещал, что скажу правду. И это правда. Она мертва. Душа ее ждет тебя…
Седой штурман склонил всклокоченную голову.
— Ты же знаешь, что я не могу пойти за ней! Я отрекся от права на загробную жизнь! Взамен чего… о, помоги мне Небо! Я стал нелюдем, неподвластным смерти…. — И Эсберн Снар бросился на нос корабля и замер там, слепо уставившись в пустоту.
Из-под шлема Гейнора Проклятого донесся глубокий вздох, и Эльрик понял, что роднило между собой этих двоих. Но Уэлдрейк, задохнувшись от радости, всплеснул руками, едва не опрокинув остатки завтрака.
— Сударь, скажите, умоляю, ведь этот человек — Эсбьорн Снорре? Теперь я понял, как вы это произносите… и он тоже, замечу. Я не в обиде. Хвала Небесам, что телепатия позволяет общаться между собой выходцам из разных миров, даже в самых суровых условиях — так что можно простить Мать-Природу за эти местные особенности произношения — в благодарность за несомненную заботу о нашем процветании в самых разных культурах. Поразительно, не правда ли?
— Вы были знакомы с нашим штурманом? — Черион удалось ухватить смысл этой сумбурной тирады.
— Мне доводилось слышать о нем. Но та легенда была со счастливым концом. Он хитростью заставил тролля построить церковь, чтобы им обвенчаться с невестой. Жена тролля случайно выдала его имя, так что Эсберн Снар смог разорвать сделку. Говорят, под Ульшойским холмом до сих пор слышны ее причитания. Я написал об этом балладу в «Норвежских песнях». Виттиер ее, конечно, у меня украл, но не будем об этом. Должно быть, он нуждался в деньгах. Хотя лично я считаю плагиат бесчестным, только когда деньги, которые на этом заработаешь, меньше, чем те деньги, что украл.
И вновь Черион отважно устремилась прямо к сути.
— Так он женился, и все кончилось хорошо? Но вы же слышали, что сказал ему Гейнор?
— Похоже, это дополнение к первоначальной легенде. Но я знаю только то, что поведал вам. Должно быть, трагическая часть была утрачена в современном фольклоре. Знаете, порой мне кажется, что все это — лишь сон, где все герои и элодеи из моих стихов ожили и явились осаждать меня, чтобы сделать одним из них. Да, в Патни мне едва ли удалось бы собрать столь изысканное общество…
— Так вам неизвестно, как Эсберн Снар оказался на борту этого корабля, мастер Уэлдрейк?
— Не более, чем вам, сударыня.
— А вам, принц Эльрик, — привлекла она блуждающее внимание альбиноса. — Вам известна его история?
Эльрик покачал головой.
— Я только знаю, что он — оборотень, создание, проклятое Небесами и людьми. И в то же время добрейший и разумнейший человек. Представьте же, каковы должны быть его мучения!
Даже Уэлдрейк склонил голову в волнении. Ибо чья судьба может быть ужаснее, чем у бессмертных душ, разлученных в смерти с теми, кого они любили при жизни. Им ведома лишь агония умирания — но не экстаз вечности. Радости и наслаждения их скоротечны, а страдания не знают конца.
И это напомнило Эльрику о судьбе отца, пленника древних руин, утратившего свою единственную возлюбленную, ради того чтобы выторговать у демона-покровителя — да еще и обманув его при этом! — как можно больше незаслуженной власти на земле.
Это заставило альбиноса задуматься о природе любых сделок с потусторонними силами, о его собственной зависимости от Буреносца, о том, с какой легкостью он всегда готов призвать на помощь Владыку Преисподней, не думая о том, во что это может ему обойтись, и, главное, о том, почему он не хочет отыскать способ излечиться от болезненной тяги к сверхъестественному; ибо часть его сознания желала следовать назначенной ему судьбе и познать, что за печальный конец уготован ему, — узнать окончание собственной саги. Возможно, лишь тогда он поймет, ради чего были все эти страдания.
Сам того не заметив, Эльрик прошел на носовую палубу, мимо храпящего ящера, и встал рядом со штурманом.
— Куда ты направляешься, Эсберн Снар?
Седоволосый склонил голову, точно прислушиваясь к далекому, но знакомому свисту. Затем серо- зеленые глаза его вперились в алые глазницы альбиноса, он испустил тяжкий вздох, и слеза скатилась по щеке.
— Никуда, — отозвался штурман. — Теперь уже никуда, сударь.
— Но ты останешься на службе у Гейнора? Даже когда появится на горизонте земля?
— Это уж как придется. Сами скоро увидите, сударь. До берега не больше мили.
— Ты видишь отсюда? — Удивленный, Эльрик пытался хоть что-то разглядеть в бурлящих испарениях Вязкого Моря.
— Нет. Но я его чую.
И вскоре, действительно, показалась земля. Земля, медленно вздымающаяся из густых волн; земля, подобная разбуженному чудовищу, недобрая тень, вся в изломах скал и остриях рифов; беломраморные утесы; угольно-черные пляжи и серые буруны, струящиеся, точно дымы Преисподней…
Земля столь негостеприимная, что в сравнении с ней даже Вязкое Море показалось путешественникам почти домом родным; и Уэлдрейк предложил плыть дальше, пока не найдется более подходящее место, чтобы сойти на берег.
Но Гейнор покачал головой в мерцающем шлеме, вскинул сияющий кулак и опустил стальную ладонь на хрупкие плечи Черион Пфатт.
— Ты сказала, дитя, что твои родичи уже здесь. Они нашли сестер?
Девушка покачала головой. Лицо ее было серьезно, а взор устремлен кудато в иные миры.
— Они их не нашли.
— Но они здесь? И сестры тоже?
— Вон там… да… там… — с трудом вымолвила она, указывая на неприступные утесы, окутанные черной пеной. — Да… там… и они идут… уже… о, дядя! Теперь я поняла! Сестры едут дальше. А дядя? Где же бабушка? Сестры движутся на восток. Теперь они все время будут идти в ту сторону. Ибо они направляются домой.
— Хорошо, — удовлетворенно произнес Гейнор. — Нужно найти, где нам высадиться на землю.
Уэлдрейк шепотом заметил Эльрику, что Проклятый Принц, похоже, вознамерился бросить корабль на
