точности, готовая высвободиться в любой миг…
Но песнь должна была продолжаться, чтобы удержать эту силу в повиновении, направить ее, обуздать и оседлать, насытить ее волей и заставить сделать выбор, хотя это нечто, эта первичная материя, по определению была на такое неспособна, она не умела сделать выбор, принять критерии добра и зла. А значит, ее следовало заставить…
Напитать психической энергией, направленной волей и моральной силой, готовой выдержать любой натиск как изнутри, так и снаружи, неспособной свернуть с избранного пути под воздействием уговоров или угроз…
Четыре существа воздействовали на пра-материю, — существа столь схожие, что были в этот миг почти одним разумом и плотью.
Они устремляли ее вниз, по Черному Мечу, служившему проводником их силе, внутрь живого камня, внутрь скалы, из которой были высечены чаша и постамент многие тысячи лет назад…
Чтобы изменить ее — чтобы не осталось ничего даже близко напоминающего камень, — обратить в сгусток энергии столь необоримой силы, что даже самим адептам невозможно было вообразить ее мощь…
И теперь энергия эта, вихрящаяся, кружащаяся, сверкающая, слилась с песнью сестер, Эльрика и рунного меча, и голоса их вознеслись к небесам, слышные по всему мирозданию, в каждой сфере, в каждом мире и измерении. Слышные и сейчас, в этот самый миг, где-то, неведомо где, ибо так они будут звучать вечно, покуда существует вселенная. То была песнь-обещание, песньклятва, песнь-награда. Обещание гармонии, клятва любви, торжество мироздания, обретшего Равновесие. И эта метафизическая гармония помогла им покорить Силу — а затем вновь высвободить ее…
… Высвободить и создать три новых Магических Предмета, показавшиеся, когда растворился в воздухе фонтан, вокруг Черного Меча, в центре небольшого круглого бассейна…
…Три меча, размерами и весом напоминавшие Буреносец, но в остальном совершенно разные.
Первый был из слоновой кости, с костяным клинком, на удивление острым, костяной гардой и костяной рукоятью, опоясанной золотыми кольцами, словно вросшими в кость.
Второй меч был золотым, такой же острый, как и первый, и отделанный черным деревом.
Третий же оказался из серовато-голубого гранита, украшенный серебром.
Таковы были мечи, что скрывала руна, обладавшие ныне силой под стать Буреносцу…
Принцесса Тайарату, в развевающемся золотом одеянии, протянула золотистую руку к золотому мечу и с глубоким вздохом прижала его к груди…
Ее сестра Мишигуйя, в серовато-голубых шелках, потянулась за гранитным мечом и расплылась в блаженной улыбке…
А принцесса Шану'а, серьезная и строгая в своем белоснежном платье, взяла меч слоновой кости и поцеловала его.
— Теперь, — обернулась она к остальным, — мы готовы дать бой владыкам Хаоса.
Эльрик, обессиленный колдовством, пошатываясь, забрал свой собственный меч, положив на его место рунный жезл.
Эльрик, сын мой, отыскал ли ты ларец? Сестры вернули его тебе?
Голос отца. Намек на то, что ему предстоит испытывать до конца дней своих, если он потерпит неудачу. А по всему похоже, что так оно и случилось….
Эльрик, время вышло. Мои силы на исходе… Я должен идти к тебе, сын мои… К тому, кого я ненавижу всех сильнее во вселенной… Дабы пребывать с ним вечно…
— Я не нашел твой ларец, — прошептал альбинос, и сестры с удивлением воззрились на него, точно собираясь что-то спросить, как вдруг в сад ворвался запыхавшийся Коропит.
— О, благодарение небу! Вы живы! Там была такая буря!.. Но вы здесь! Они пришли, откуда мы совсем не ждали…
— Гейнор? — воскликнул Эльрик, пристегивая к поясу подозрительно притихший рунный меч. — Он вернулся?
— Нет, это не он… то есть мне так кажется… это войско Хаоса… они идут на нас. О, принц, дорогие принцессы, они нас раздавят!
Все четверо бросились бегом за мальчиком, туда, где их уже ждали остальные. Это была небольшая комнатка, выходившая наружу, — нечто вроде балкона, обрамленного густой зеленью, откуда открывался вид на хрустальный лес, который безжалостно крушили и ломали на своем пути орды чудовищ, устремившиеся к их убежищу.
Там были зверолюди и человекоподобные животные, некоторые в панцирях, словно жуки, вооруженные пиками, дубинками, мечами и топорами всех видов и разновидностей; одни скакали верхом на других, вторые волокли следом храпящих товарищей, третьи шли в обнимку, ведя загадочные беседы, четвертые то и дело останавливались бросить кости, пока их вновь не загоняли в строй вожаки, чьи шлемы были украшены желтым гербом Хаоса с восемью стрелами на нем.
Орда двигалась с рычанием и хрюканьем, сопением и урчанием, визгом, и лаем, и ревом — движимая единой жаждой крови.
Роза обернулась к друзьям. В глазах ее застыл страх.
— Нам нечего противопоставить этому войску. Придется отступать…
— Нет. — Принцесса Тайарату покачала головой. — На сей раз отступать нам не придется. — В руках ее был огромный меч, ростом едва ли не с нее саму, но она несла его с легкостью, точно владела им всю жизнь.
Сестры тоже были вооружены и не испытывали и тени смущения.
— Неужели эти мечи способны одолеть Хаос? — первым подал голос Уэлдрейк. — Боже правый, ваши величества! Подумать только, как мало рифмы способны передать истинное величие эпоса! Я всегда им так говорю, когда меня упрекают в слишком бурном воображении. Я даже не могу попытаться рассказать, что происходит в действительности! Что я вижу! — От возбуждения он даже захрипел. — О, если бы мир можно было описать! Так мы наконец сразимся с Хаосом?
— Ты останешься здесь с бабушкой, — велела ему Черион. — Это твой долг, милый.
— Ты тоже останься, дитя! — в ужасе вскричал Фаллогард Пфатт. — Ты же не воительница! Ты ясновидящая!
— Теперь я и то и другое, дядя, — возразила она непреклонно. — Пусть у меня нет особого оружия, зато есть ум и хитрость, а это поможет мне против любого врага. Я многому научилась на службе у Гейнора Проклятого! Позвольте мне идти с вами, сударыни, молю вас!
— Да, — ответила ей принцесса Мишигуйя. — Тебе под силу биться с Хаосом. Мы возьмем тебя с собой.
— Не забудьте и обо мне, — воскликнула Роза. — Пусть магия моя истощилась, но я не раз сражалась против Хаоса и уцелела. Со мной в бою будут меч и кинжал — Скорый Шип и Малый Шип. Ибо если уж нам суждено умереть сегодня, я хотела бы погибнуть сражаясь.
— Да будет так. — Принцесса Шану'а вопросительно взглянула на своего родича. — Итак, пять мечей против Хаоса — или же шесть?
Эльрик не сводил взора с надвигающейся орды. Казалось, всем уродствам, всем порокам и мерзостям человеческой расы нашлось в ней место. Он обернулся, пожимая плечами.
— Конечно, шесть. Но нам не так просто будет их одолеть. Боюсь, мы видим далеко не все силы, что они способны выставить против нас. Однако и у нас найдется тайное оружие…
Он поднес руку к губам, обдумывая мысль, которая только что пришла ему в голову.
— Остальные пусть останутся здесь и, если придется, спасаются бегством. Мастер Уэлдрейк, поручаю вам позаботиться о матушке Пфатт, о Коропите и Фаллогарде…
— Прошу вас, сударь! Я вполне способен…
— Я чту ваши способности, — возразил ему Эльрик любезно, — но у вас нет боевого опыта. И потому готовьтесь бежать, если Хаос обнаружит вас. Ваш дар поможет вам. Поверьте, мастер Пфатт, это лучшее, что вы сможете сделать, если мы потерпим поражение! Вы хотя бы сумеете спасти остальных.
— Я никогда не оставлю Черион! — воскликнул Уэлдрейк.
— Нет, прошу тебя! — взмолилась девушка. — Дяде будет нужна твоя помощь.
