Под кроны деревьев тебя приведут.
Пусть Мать Голод не тронет наши дома,
Отец Мороз и Брат Смерть стороною пройдут.
Тянуться к небу деревья, к небу с элем подымем чаши.
Пусть правит добро и пройдут стороной все беды и горести наши.
Старинная шотландская песня
Лорд Шоашуан не просто возник над исчезающей тропой. Он черпал энергию из окружающих гор. С севера, юга и запада набегали грозовые тучи. Их черно-серые массы, испещренные белыми точками, стремительно приближались к нам.
Смерч засасывал в себя глину и камни, и в его причудливом конусе появилось хохочущее безумное лицо, пылающее алчным гневом. Теперь Шоашуан был еще сильнее, чем прежде, когда мы с Оуной дали ему отпор. С каждой секундой он увеличивался в размерах. Куски льда взмывали с поверхности озера, подхваченные вихрем.
Вглядевшись в его толщу, я увидел там извивающиеся тела людей и животных, услышал их крики, которые сливались с яростным воем безжалостного Владыки ветров.
Внезапно осознав, кто перед ним возник, Белый Ворон нахмурился, пробормотал что-то себе под нос, повернулся и побежал по длинной изогнутой дороге, соединявшей ярусы города. Сепириц и Айанаватта закричали ему вслед, но он пропустил их слова мимо ушей, лишь бросил поверх плеча загадочную фразу и исчез из виду. Неужели он предал и покинул нас? Где сейчас Оуна? Грозит ли ей опасность? Может быть, Белый Ворон побежал к ней? Кого он принял за своего отца? Гейнора?
Каким образом Белый Ворон надеялся избежать столкновения с ним?
Задавать эти вопросы было бессмысленно. Даже Сепирис был потрясен тем, с какой быстротой проявлялся Шоашуан. Уже сейчас взбешенный Владыка ветров был вдесятеро сильнее, чем в ту пору, когда он преграждал нам дорогу по льду озера.
Князь Лобковиц с мрачным лицом торопливо зашагал вверх по террасам.
Мы поднимались все выше, но смерч увеличивался в размерах, не отставая от нас. По мере того как мы приближались к вершине города, дорожки становились все более узкими, а ветер облизывал нас, словно пробуя на вкус, играя с нами, давая понять, что от его ужасного разума, от его чудовищной разрушительной силы нет спасения.
В нас полетели куски земли и камни. Они выбивали искры из стен и ломали растения. Огромный валун просвистел у моего уха. В Сепириса попали два камня, и он еле устоял на ногах. Часть внешней стены обвалилась. Сквозь брешь я видел крохотные фигурки викингов, которые подходили все ближе, но пока мы могли их не опасаться. Мы не смогли бы дать отпор врагу, даже столкнувшись с ним лицом к лицу. У Сепириса не было меча. Если не считать лука Айанаватты и сабли Лобковица, мы были практически безоружны.
Мы оказались в башне с широким основанием, темно-красными стенами и синими полом и потолком. Спиральная лестница в ее центре, словно серебристый канат, протягивалась к платформе, которая, очевидно, была чем-то вроде исследовательской лаборатории. Вероятно, там ставили алхимические опыты. Судя по всему, Лобковиц знал, что она здесь находится. Он сразу начал взбираться по лестнице.
– Нужно получше рассмотреть противника,- пробормотал он.
Мы полезли следом за ним. На платформе стояли огромные неуклюжие машины, сконструированные в основном из камней, похожих на мельничные жернова, и более мелких деталей из кованого золота и платины. Вероятно, их создатели не умели выплавлять железо.
Массивные шестерни и рычаги приводили в движение множество линз и зеркал. В этих машинах мне чудилось что-то знакомое.
Ну да, разумеется. Во время Первой мировой войны мой отец экспериментировал в Беке с подобными устройствами, правда, меньших размеров. Я понял, что перед нами редкая разновидность камерыобскуры, которая при помощи зеркал позволяет обозревать пространство вокруг города. Эта машина не была чисто механической. В ее работе участвовали и другие силы, характерные скорее для Мелнибонэ, чем для Мюнхена. Сепирис, подчиняясь негромким указаниям и жестам Лобковица, без труда привел ее в движение. Мало по-малу они сфокусировали устройство на площадку у городских ворот.
Я не ошибся. Викингов возглавлял Гейнор. Рядом с ним шел лейтенант Клостерхейм. Третий человек также носил шлем, который закрывал большую часть его лица, но его глаза показались мне на удивление знакомыми. Угловатыми порывистыми движениями он напоминал викингов, но от его фигуры веяло непоколебимой уверенностью и силой.
Я опасался его больше, чем всех остальных.
Викинги выглядели так, словно уже давно не отдыхали и плохо питались.
Они смотрели на демона ветров усталыми взглядами и шли за Гейнором с явной неохотой. Чудовищный смерч пугал их не меньше, чем нас!
Только чужак в черном шлеме пребывал в ином настроении. Его глаза прятались в тени, но губы, полускрытые забралом, улыбались. Я узнал его по этой улыбке и взгляду, и именно она страшила меня больше всего.
Огромные камни продолжали врезаться в стены, оставляя глубокие выбоины. Сепирис рассерженно пробормотал что-то о почтенном возрасте строения, о том, сколь важное значение оно имело на протяжении тысячелетий.
По-моему, он считал, что в этой крепости нам ничего не угрожает, по крайней мере, сейчас, но происходящее влекло за собой куда более грозные и неожиданные последствия, чем ему казалось. Он понял, что недооценивал опасность. До сих пор он даже представить не мог, что события будут развиваться таким образом.
В высокую камеру ворвался ветер с песком и закружил в хитросплетении медных проволок, полированных зеркал, гранитных жерновов, бронзовых осей и блюд с ртутью. Он с шумом, скрежетом и хрустом прикасался к тонким, наполовину сверхъестественным инструментам.
Полированное стекло сверкало и слепило меня. Тонкие трубки звякали и терлись друг о друга.
Шепот Шоашуана причудливым зловещим эхом разнесся под высоким потолком:
– Смертные и бессмертные, вас ждет бесславный унизительный конец.
Смиритесь с тем, что Равновесия больше нет. Его опорный стержень утрачен, его весы вышли из строя. Скоро погибнет и само Древо.
Регулятор мультивселенной не оправдал ваших надежд. Закон торжествует. Вас ждет неподвижное царство абсолютной стабильности.
Времени больше не существует, и я предвижу наступление совершенно иного мироустройства.
– Порядок, который ты нам сулишь – это смерть и застой,- презрительно отозвался Сепирис.- Лорд Шоашуан, ты сам опозорил свое имя, обесчестил и унизил себя. Ты всего лишь громогласный шум, внутри которого пустота. Ты умеешь только уничтожать. В остальном ты значишь не более, чем предсмертная птичья трель.
Послышался гневный стон. Стены покачнулись и покрылись трещинами.
Смерч еще усилил свой напор. Снаружи раздался грохот обвалившейся каменной кладки.
Руки Сепириса порхали по загадочным инструментам. От напряжения его плечи ссутулились. Его взгляд метался по сторонам, как будто он искал слабую точку, в которую нужно нанести удар.
Он считывал сигналы в зеркалах, хмуро рассматривал кружащиеся стекла и трубки.
Помещение содрогнулось, словно от мощного землетрясения. Мои спутники обменялись взглядами. Они явно не ожидали такого натиска.
Снаружи город выглядел искусственным, но внутри он был природной горой. Он и сейчас оставался живой горой. Но у лорда Шоашуана хватило сил поколебать эту гору, грозя ее сокрушить.
За окнами в воздухе летали обломки камня. В центре вихря стояли Гейнор и его люди, глядя на городские ворота, которые некогда были неприступными, но теперь вот-вот должны были рухнуть под безжалостными ударами ветра. Уже сейчас я видел, как они деформируются и трескаются. Железные запоры и петли, которые прежде выдерживали любую осаду, изгибались и скручивались под давлением воздуха.
Раздался оглушительный рев, Наши волосы и одежда разметались во все стороны. Лорд Сепирис что-то кричал мне, подавая знаки, но я не мог понять, чего он хочет.
Блюдо с ртутью вновь начало вращаться, образуя зеркало, и в нем с удивительной четкостью проглянуло мужское лицо. Это был тот самый незнакомец, который пришел вместе с Гейнором и Клостерхеймом. Он смотрел вверх, вероятно, на своего сверхъестественного союзника. У него были такие же красные глаза, как у меня. В них угадывались глубокий ум и опыт. Как человеческая душа может выдерживать бремя всех тех знаний, которыми светились эти глаза? Только Эльрик Мелнибонэйский был достаточно могущественным чародеем и воином, чтобы взвалить на себя такой груз. Я не верил, что на свете есть люди, способные сравниться с ним.
Поверхность ртутного зеркала вспыхнула, и в нем появилась фигура воина в полный рост. На нем были черные доспехи и шлем. Он нес в руке огромный боевой щит в парусиновом чехле. Я не без удивления заметил, что его меч выглядит точно так же, как мой. Только теперь меня впервые осенила догадка. Истина была столь непостижимой, что до сих пор ускользала от меня. Нас должно быть трое. Три меча. Три щита. Но кто несет щиты?
Сепирис оттолкнул меня от зеркала.
– Оно втягивает вас в себя. Оно поглотит вас, если вы не будете осторожны. Уже очень многие стали его добычей.
– Поглотит?- Я рассмеялся.- Мое собственное отражение?
Ко мне подошел Айанаватта. Он буквально излучал уверенное спокойствие и казался воплощением здравого смысла во всем этом безумии.
– Итак, вы поняли,- произнес он, дружески, тепло улыбаясь.- Но вы не первый. Кое-кто сказал бы, что это – судьба вашего друга Гейнора!
Чем ближе я узнавал этого человека, тем больше уважал его, и тем больше он мне нравился. Он был прирожденным лидером. Он был лишен предрассудков, держался со всеми как с равными, но действовал уверенно и весьма осмотрительно. Все по-настоящему великие вожди, такие как Александр Македонский, могли сидеть на слоне вместе с простыми солдатами и тем не менее казаться им живым божеством.
Я хотел спросить Айанаватту, где обитает его народ. Его племенные черты были знакомы мне, хотя я не смог бы точно определить их. Однако тешить свое любопытство было бы сейчас неуместно. События разворачивались слишком стремительно. Мы оказались вместе по воле самых разных обстоятельств. Я не имел ни малейшего понятия о том, каким образом Гейнор и его люди оказались у стен Какатанава, и зачем они сюда пришли.
От надсадного визга у меня разболелись уши. Было такое ощущение, словно в них вонзились иглы и копошатся там. Я как можно плотнее прикрыл их и заметил, что мои спутники чувствуют то же самое. Сепириц нашел немного воска и протянул его нам. Скользкие податливые комочки отчасти ослабили шум. Ко мне подошел Лобковиц, рупором приложил ладони к моему уху, и я расслышал его слова:
– Мы не в силах сражаться с Шоашуаном и его союзниками. Нам не хватает оружия, чтобы дать ему отпор, и сейчас мы можем только отступить. Мы должны покинуть внешний город и искать внутри него глубинную реальность. Мы должны прибегнуть к помощи Дуба скрелингов.
Больше он ничего не мог сказать – ветер завизжал еще громче, его ледяные пальцы проникли мне под одежду, добираясь до тела.
Почувствовав мучительное жжение, я выругался вслух, и в тот же миг в дверном проеме появился Белый Ворон. За его спиной что-то виднелось.
Что-то темное и туманное. Мне отчаянно захотелось выхватить меч и броситься ему на помощь, но потом я сообразил, что вместе с юношей пришла его верная Бес. Опасаясь за судьбу животного, Белый Ворон вернулся к нему и увел с собой. Бес до сих пор несла на спине седло, а поклажа была укутана белой бизоньей шкурой с сине-
