Я не мог удержаться и улыбнулся ему в ответ, хотя и не знал причины его веселья.
- Что там такое случилось? - спросил я его.
- Эта девушка, - сказал он, продолжая смеяться, - сестра Морахи Ваджи. Как там ее зовут?
- Ора Лиз?
- Точно. Она принесла мне утром завтрак.
- А что, так никогда не делается?
- Очень редко. Это, конечно, было очень любезно с ее стороны. И я бы расценил ее внимание как проявление гостеприимства или как комплимент, дело не в этом, а в том, что она сказала.
- И что же? - мне стало как-то не по себе.
Как я уже говорил, я человек очень чувствительный или даже мнительный. Называйте это, как хотите, но у меня есть шестое чувство, предупреждающее меня об опасности. Некоторые скажут, что в подсознании накапливается какая-то информация, не доходящая до сознания, и из этой информации в сознание передается только вывод.
- Короче говоря, - объявил мой друг, - она сказала, что знает, что наши судьбы связаны. Боюсь, она думает, что я собираюсь на ней жениться.
- Ах, значит, она в тебя влюблена! - воскликнул я, все еще встревоженный. - Ты - загадочный изгнанник, вернувшийся, чтобы ценой борьбы занять престол. Что может быть романтичнее? Какая девушка осталась бы равнодушной к такому герою? Я слышал, что это чувство довольно распространенное.
Он кивнул.
- Конечно, конечно. Поэтому я и не принял ее заявлений всерьез. Но я был с ней вежлив, не бойся.
Задумавшись, я провел рукой по подбородку и вдруг понял, что уже несколько дней не брился: на лице была щетина. Нужно было что-то сделать.
- Что ты ей сказал?
- Что наше дело занимает все мысли и все время, но что тем не менее я заметил, какая она красивая. Она правда красивая, ты не находишь?
Я не ответил. Красота - понятие относительное, я это прекрасно понимал, но, честное слово, я не мог бы отличить красивую восьмифутовую синюю великаншу от уродливой.
- Я сказал ей, что нам придется подождать, пока мы не познакомимся поближе, - сказал мендишар, неуверенно кашлянув.
Я почувствовал некоторое облегчение, узнав, что мой друг был так вежлив и тактичен.
- Очень мудро с твоей стороны, - сказал ему я. - Когда будешь сидеть на троне Мендишарии как брадхи, вот тогда и будешь думать о романе - или о том, как его избежать.
- Точно, - сказал Гул Хаджи, снова вырастая надо мной, потому что он встал с кровати. - Не знаю, как она на это прореагирует. Мне показалось, она восприняла мои слова как объяснение в любви. Меня это немного беспокоит.
- Не волнуйся, - сказал я. - Чем ты думаешь сегодня заняться?
- Нужно готовить восстание, а для этого отправим посланцев ко всем силакам и орсилакам и призовем их встретиться, чтобы всем вместе обсудить наши планы.
Эти два марсианских слова можно было перевести приблизительно так: 'главный человек в деревне' и 'главный человек в городе'. Суффикс '-ак' обозначает человека, имеющего власть над другими, точнее, облеченный ими властью, чтобы он действовал в их интересах, слово 'сил' - небольшую группу людей, скажем, население деревни, 'орсил' - группу побольше, население городка.
- Это необходимо сделать, - продолжал Гул Хаджи, - чтобы они сами убедились, что я - тот, кого они ждали, а также для того, чтобы решить, когда мы выступаем, куда и как нанесем главный удар и как будем использовать наших воинов.
- Как ты считаешь, сколько воинов в твоем распоряжении? - спросил я, окатываясь холодной водой, которая была у меня в комнате.
- Около десяти тысяч.
- А сколько будет у приозов?
- Около пяти тысяч, включая и воинов из других племен, которых приозы считают своими союзниками. Приозы будут, кажется, лучше вооружены и обучены. Мои люди привыкли сражаться каждый за себя, не имея единого военачальника. Приозы - воины дисциплинированные и подчиняются приказам. Не уверен, что смогу сказать то же самое о своих бойцах.
Я понял. Этим мендишары были похожи на своих сородичей - аргзунов, которых смогла на время объединить эта сверхковарная Хоргул, и то ей удалось сделать это, только когда она использовала их предрассудки и страх перед общим врагом - Зверем Наалом.
- Именно поэтому я и должен быть во главе восставших, - сказал Гул Хаджи. - Как утверждает Морахи Ваджа, они будут подчиняться наследнику брадхи, но не сделают и шага, чтобы выполнить приказ какого- либо простого силака.
- Значит, Морахи Ваджа был прав. Очень важно, чтобы ты был жив и стоял во главе восстания.
- Да, наверное. Но это очень большая ответственность.
- Ответственность, к которой тебе придется привыкнуть, - сказал я ему. - В качестве брадхи Мендишарии тебе придется возложить на себя ответственность за жизнь подданных - и сделать это на всю жизнь.
Он вздохнул и попытался улыбнуться:
- В том, чтобы быть одиноким странником в пустыне, есть свои преимущества. Ты не находишь?
- Конечно, но человек, в жилах которого течет королевская кровь, не всегда волен выбирать свою судьбу.
Он снова вздохнул и сжал эфес своего огромного меча:
- Ты не только хороший боевой товарищ, Майкл Кейн. Ты еще и надежный друг.
Я сжал его руку и заглянул в глаза.
- То же самое можно сказать и о тебе, брадхинак Гул Хаджи.
- Надеюсь, - сказал он.
III. Долг Гула Хаджи
Через несколько дней мы получили известие, что все орсилаки и силаки предупреждены и через три дня соберутся для решающего совещания.
Эти три дня перед совещанием мы провели в обсуждении наших планов. Отдыхали мы мало, и все свободное время Гул Хаджи проводил с Орой Лиз. Как и любому мужчине, ему льстило ее восхищение, и он просто купался в нем. Я чувствовал, что ничего хорошего из этого не могло выйти, но не мог его винить. Если бы я сам попал в такую ситуацию - разумеется, если бы до этого не встретил Шизалу, - то вел бы себя точно так же. По правде говоря, я и в самом деле часто вел себя так, но в тех случаях на карту было поставлено гораздо меньше.
Мне казалось, что мой друг давал Оре Лиз повод думать, что ее страсть взаимна, но у меня не было случая сказать ему об этом.
Однажды случилось так, что я оказался с девушкой в одной комнате, и мы разговорились.
Несмотря на то, что мне было трудно общаться с ней, так как очень непривычны были ее рост и своеобразное лицо, я понял, что она была простой, искренней, романтически настроенной девушкой. Я заговорил с ней о Гуле Хаджи, сказал, что у него много обязанностей перед народом и что, возможно, пройдут годы, прежде чем он сможет подумать о себе, о своей личной жизни, о жене, наконец.
В ответ она лишь рассмеялась и пожала плечами.
- Ты мудрый человек, Майкл Кейн. Брат говорит, что твои советы были очень полезны. Но думаю, что в вопросах любви ты не столь умен.
Это замечание уязвило меня больше, чем я даже готов был признать, так как мысли о моей любви, о Шизале, не оставляли меня ни на минуту. Но я упрямо продолжал разговор на эту тему.
- Ты никогда не думала, что Гул Хаджи, может быть, не испытывает к тебе столь же сильного чувства,
