если не считать рабынь-прислужниц. При виде прекрасного бога они испуганно забились по углам, и Гектор приказал им выйти. Головы от тарелки при этом он не отрывал, на бога только скосил глаза. Так и смотрел на него — исподлобья.
— Радуйся, Гектор.
Бог начал разговор первым. И не требовал оказывать ему положенные почести — типа становиться на колени или биться головой об пол. В последнее время боги вели себя более чем просто странно.
— Радуйся, Феб.
При этом радости от встречи ни один не испытывал. Пора бы им уже выбрать другую формулу. Здоровья они друг другу тоже не желают, так что в таком случае хватило бы и безразличного «привет».
— Перемирие должно продлиться еще два дня, так?
— Должно.
— А что ты намерен делать потом?
— То же, что всю жизнь. Защищать город.
— Как?
— На стенах.
— Ты больше не собираешься выходить в поле?
— Чтобы потерять остатки армии? Нет, благодарю.
— Ты стал дерзок, смертный, хотя ранее ты всегда почитал меня. Что изменилось с той поры?
— Я всегда почитал тебя, но я также всегда надеялся только на себя. С тех пор не изменилось ничего. И еще одно, Феб. Таких, как вы, лучше почитать на расстоянии. Не видя.
— Я всегда хранил твой город.
— Его хранила армия. Говорят, ты помогал строить его стены. Я этого не видел, но говорю тебе спасибо, Феб. Однако ты не помешал Агамемнону пойти на нас войной. Не помешал Афродите заморочить голову моему младшему брату, хотя он был большим твоим почитателем, лучник.
— Ты не боишься отмщения за столь дерзкие речи?
— Я слышал, что в день высадки ахейцев на побережье ты был на поле боя. И еще я слышал, что один из смертных сбил тебя с ног и заставил покинуть это поле. Он до сих пор жив. Где же твое отмщение, сын Лето? Ванакт Аргоса Диомед сразил Ареса и достал копьем Афродиту. Он тоже до сих пор жив. Где их отмщение, Открывающий Двери? Так станешь ли ты наказывать меня за какие-то слова?
— Месть может настигнуть тебя и позже. Когда ты совсем не будешь ее ждать. Месть — блюдо, которое надо подавать холодным.
— Ты пришел сюда говорить со мной о мести?
— Нет, о войне.
— Ты — бог и лучник, Феб. Ты никогда не командовал войском и не имеешь ни малейшего представления о стратегии. И все же ты хочешь давать мне советы?
— Да.
Пожатие плечами.
— Говори.
— Ты должен нарушить перемирие и напасть на ахейцев ночью. Опрокинь их в море и сожги их корабли.
— И сколько людей ты мне дашь для выполнения этого плана? Троянской армии не хватит, ахейцев все равно в три раза больше нас.
— Город не будет в безопасности, пока на побережье есть хоть один ахеец.
— Город будет в безопасности, пока на его стенах стоят троянцы. У меня нет людей для вылазки. И у меня нет совершенно никакого желания эту вылазку совершать. Не дело для…
Одиссей потрепал меня за плечо, заставляя свернуть картинку и вернуться в лагерь ахейцев.
— Пойдем в шатер Диомеда, — сказал он. — Кажется, у нас возникли проблемы и помимо Зевса.
Проблем было две. Одна большая, а другая… просто масштабная.
Сначала нам пришлось заниматься первой.
Большая проблема — Большой Аякс — бушевал перед шатром Диомеда. Гетайры, отосланные командиром, стояли в сторонке и делали вид, что им ничего не слышно, но руки у них так и чесались. А Диомед стоял на пороге, прямо перед неистовым гигантом, и делал вид, что ловит каждое слово.
— По какому праву ты решил, что можешь командовать нами и принимать решения за всех, Тидид?! Я присягал на верность Агамемнону, но не тебе! Саламин не подчиняется Аргосу! Ты сразил Агамемнона, но ты не доказал свое право быть вождем для меня!
— Ты хочешь драться? — лениво спросил Диомед.
— Да! Ты создал пре… прен… пренцендент.
— И теперь я должен доказывать свое право командовать всем желающим?
— Да! Мне!
— Хорошо, — спокойно сказал Диомед. — Завтра, на рассвете. Пусть секунданты обговорят детали. От меня будет Одиссей. Кто от тебя?
— Нестор Пилосский!
Диомед пожал плечами, словно он ни секунды не сомневался в ответе, и скрылся в шатре. Аякс немного постоял на месте, потом плюнул себе под ноги и убрел.
— Глупо, — сказал Диомед, едва мы оказались в шатре. — Если так пойдет, то скоро ахейские вожди сами поубивают друг друга.
— Ты принял вызов, — напомнил Лаэртид.
— А как еще я мог поступить? Но я не хочу убивать Аякса, тем более что это не его идея. Прецедент! Теламонид и слова-то такого никогда не знал! Это все Нестор, старый хрыч! Вот кого бы я убил с большим удовольствием! Но он слишком хитер и стар, чтобы выйти на бой.
— Нестор хитер, — согласился Лаэртид. — И он тоже мечтает об империи, а поскольку не годится в императоры сам, желает править руками Аякса. Но ты зря принял вызов Большого. Агамемнон был ванактом, и ты — ванакт. Он — первый воевода, а ты — второй. Его армия была ненамного больше твоей. Это был поединок равных. А кто такой Аякс, если не считать, что он — бык и громила? Басилей затерянной в море груды камней, почти как я. И отряд его — плюнуть и растереть. Поединок не сделает тебе чести. И даже если ты победишь, то тем самым откроешь путь всем желающим. Тебе придется каждый день сражаться за власть.
— Сейчас уже поздно говорить об этом. Вызов был брошен, вызов был принят.
— Ладно, как знаешь, Тидид. Я пришел к тебе не ради разговора об Аяксе, — сказал Лаэртид. — Час назад вернулись лазутчики, посланные еще Агамемноном. Я приказал схватить их и спрятать у меня в лагере, чтобы не возникало разговоров, но времени у нас мало, ты же знаешь, новости имеют обыкновение просачиваться даже сквозь стены. Особенно дурные новости.
— Что еще случилось?
— Войско хеттов стоит лагерем в трех дневных переходах отсюда, — сказал Одиссей.
Первый же встреченный мной по приходе на работу охранник — а мне не пришлось далеко идти, чтобы его встретить, — сообщил, что мистер Картрайт желает видеть меня в своем кабинете, и я поплелся туда, как агнец, предназначенный для жертвенного алтаря. Босс будет требовать идей, как помочь троянцам, а у меня их нет. По-моему, надо просто им не мешать.
Совсем недавно я болел за троянцев. Теперь меня больше беспокоили собственные современники.
Мистер Картрайт был в кабинете не один. Справа от него в роскошном кожаном кресле, присесть в
