– Нет.
– Я тоже не играю. Покер прибыльнее. Но хотя бы правила игры в шахматы вам известны?
– Правила и общие принципы, сир.
– Это уже кое-что, – сказал Юлий. – Хороший многоступенчатый заговор похож на шахматы. Когда ты делаешь какой-то ход, тем самым ты вынуждаешь своего оппонента реагировать на твои действия. В идеале надо сделать так, чтобы он реагировал единственно нужным тебе образом. Главное – инициатива. В играх гроссмейстеров, как правило, выигрывает тот, кто ходит первым.
– В чем же вы видите многоступенчатость этого заговора, сир? Один ход – один взрыв, цель достигнута.
– Цели мы не знаем, – сказал Юлий. – Истинной цели, я имею в виду. Потому что истинной цели заговорщики, как мне кажется, еще не достигли. А этим письмом они сделали еще один ход.
– Но зачем?
– Чтобы заставить меня отреагировать нужным им образом. Подтолкнуть в необходимом направлении.
– И вы видите это направление?
– В общих чертах. Но прежде чем мы продолжим, я хотел бы кое-что уточнить. Вы согласны с тем, что информация, которой я сейчас с вами поделился, не должна пойти дальше этого кабинета? Что Империи сейчас, мягко говоря, не на пользу новый политический скандал?
– Разумеется, сир. Есть проблемы и поважнее.
– Вот вам и первый ход, – сказал Юлий. – Сделать так, чтобы я личным приказом остановил расследование смерти Виктора. Дабы особенно ретивые люди из УИБ не узнали ничего лишнего.
– Это все, чего они хотели добиться при помощи письма?
– Думаю, нет. Но дальше я пока не считал.
– Неужели вы сами верите, что ваш отец был способен на такое?
– Да, – сказал Юлий, не задумываясь. – Я верю. Вы же помните, что написал первый граф в тексте присяги для пилотов? Служить Империи, но не императору. Мой отец считал, что его поступок пойдет Империи на пользу. Иначе бы он на такое не решился.
– А вы как считаете, сир?
– То, что он сделал, чудовищно. Предал императора, убил кучу людей, себя, свою жену, подставил собственного сына. Я не собираюсь его оправдывать даже в своих глазах, не говоря уже о ваших, Винсент. Но я должен узнать, зачем он это сделал. В идею о том, что он желал роду Морганов императорского престола любой ценой, я не особенно верю. На протяжении всей его жизни у него была бездна более элегантных возможностей.
– Все равно сомнительно. Краснов мог бы исполнить задуманное более, как вы говорите, элегантно и без таких немыслимых жертв. Цепь загадочных убийств или несчастных случаев…
– Мне кажется, что они действовали в цейтноте, – сказал Юлий. – План был не то чтобы спонтанным, но разработанным на скорую руку. Слишком много огрехов выпирает.
– Но народ это скушал.
– Народ скушал. Народу по большей части все равно, кто им управляет. Лишь бы народ персонально не трогали.
– Циничное замечание для императора, сир.
– Не мы такие, Винсент. Жизнь такая.
– Ладно, я понял, чего мы делать не собираемся, сир, – сказал Винсент. – Мы не собираемся проводить официальное расследование и выносить сор из избы[4]. А вот что мы предпримем?
– Хотелось бы знать, чего на самом деле пытались добиться эти деятели, – сказал Юлий.
– Каким же образом мы можем это узнать?
– Предлагаю самый простой путь, – сказал Юлий. – Спросить у одного из них.
– Мне пригласить ко двору медиумов?
– Нет, лучше вызовите транспорт.
– Какого рода транспорт?
– А что лучше всего подходит для ночных прогулок по городу? Пару лошадей, я думаю.
– Я не езжу верхом.
– А я езжу. Я езжу на всем. Я ведь пилот, в конце концов.
Что Юлия в его нынешнем положении раздражало больше всего, так это невозможность и шага ступить без охраны. В покое его оставляли только в двух помещениях – в спальне и в кабинете.
После инцидента с Клозе Юлий настаивал, чтобы за ним не следили и не прослушивали его помещения, и Винсент клятвенно обещал, что он так и сделает. Но ведь Винсент работает в УИБ, так что соврать может, как два пальца об асфальт… Даже сидя на унитазе, Юлий подозревал, что за ним наблюдают.
Телохранители здорово осложняли императору жизнь. Простая поездка по городу превращалась в настоящий парад.
