– Когда вы решились на мятеж, вы знали, на что именно вы идете. Политика Империи в таких ситуациях неизменна, вне зависимости от того, кто стоит у руля.
Юлий уже жалел, что затеял эту беседу. Им с Клейтоном было решительно не о чем разговаривать. С самого начала было очевидно, что ни тот, ни другой ни за что не изменят своих мнений.
– Таких ситуаций до сих пор не возникало, – заявил Клейтон. – Если вы говорите правду о вторжении таргов, в чем я, кстати, до сих пор сомневаюсь, то вам чертовски нужны мои корабли. А это значит, что мы можем договориться.
Раньше Клейтон заявлял, что вторжение таргов – чистой воды вымысел УИБ, и о дележе кораблей он и слышать не хотел. А теперь он вроде бы демонстрирует готовность к диалогу. Что заставило его изменить позицию?
Он поверил в реальность таргов?
Или просто боится, что Империя пойдет на силовое решение конфликта, как этого хотел Виктор, и не хочет давать лишний повод?
Юлий с большим удовольствием разнес бы Клейтона на атомы или проверил на нем действие новой разработки имперских оружейников – гравимеча, но сейчас он не мог позволить себе подобной роскоши.
Клейтон отказывался вести какие бы то ни было переговоры с Виктором. Но с Юлием он разговаривать готов. Не значит ли это, что Клейтон организовал смерть Виктора?
Бред, сказал себе Юлий. Сидя в системе Гаммы Лебедя, Клейтон не имел никаких возможностей устроить теракт на Земле, наиболее защищенной планете Империи. Если уж всесильное УИБ не может добраться до самого Клейтона, то у мятежного адмирала нет никаких шансов ударить в самое сердце Империи.
– Мы можем с вами договориться только в одном случае, – сказал Юлий. – Если вы сложите оружие и признаете над собой власть Империи.
– Я теперь сам себе Империя, – сказал Клейтон.
– В таком случае в нашей беседе нет вообще никакого смысла. Империя одна.
– Давайте будем прагматиками, а не идеалистами, – предложил Клейтон. – Истина такова, что на данный момент империй все-таки две. Мы с вами представляем два разных государства. У вас свои цели, у меня – свои. У вас есть флот, у меня есть флот. И вы говорите, нам угрожает внешний враг.
– Он на самом деле нам угрожает.
– Значит, мы должны пойти на компромисс.
Юлий не мог заставить себя думать о Третьем флоте и Гамме Лебедя как о другом государстве. Это была часть Империи, его Империи. И отдавать эту часть за просто так какому-то выскочке Юлий не собирался.
Его всю жизнь учили, что Империя неделима. Ему так долго вдалбливали в голову это утверждение, что он и сам стал считать его истиной.
– Я понимаю, о чем вы сейчас думаете, – сказал Клейтон. – Вы думаете, что я не шел ни на какие переговоры с Виктором, но почему-то готов разговаривать с вами. Да, готов. Но это совершенно не значит, что я приложил руку к смерти Виктора и она была хоть чем-то мне выгодна. Мне все равно, что один император, что другой. Но если то, что вы говорите о пришельцах, правда, то вам действительно нужна моя помощь.
– А идея закрыться от таргов Империей как живым щитом уже потеряла для вас свою актуальность?
– Это будет моим запасным вариантом.
Скотина, подумал Юлий. Он знает, что мне нужны его корабли, и думает, что теперь может из меня веревки вить.
«Его помощь». Это его долг, черт побери. Защищать Империю Человека от врагов внешних и внутренних.
Никогда не любил адмиралов.
Убью. Найду способ и убью.
Клейтону нужно, чтобы Империя признала новое государство. Ему нужны торговые соглашения и пакт о ненападении. Ему нужно легализоваться. Поэтому он и начал торговлю.
Умнеет, гад.
Фиг ему.
– Передавайте привет моему брату, – сказал Юлий и попросил техников прервать связь.
– Это все без толку, сир, – заметил Винсент. – Мы не можем дать Клейтону ничего из его списка, зато нам нужно от него все. На таких условиях мы с ним никогда не договоримся.
– Он дело говорит, братец, – сказала Пенелопа. – Некоторых людей проще убить, чем переубедить.
– Гениальная в своей новизне мысль, – сказал Юлий. – Если бы еще кто-нибудь из вас, юных гениев, придумал, как воплотить ее в жизнь… Цены бы вам тогда не было.
На самом деле у Юлия был готов один план по устранению Клейтона. Проблема состояла только в том, что план был ненадежен, строился на непроверяемых предпосылках и самому Юлию не нравился.
План был подлый и бесчестный. По мнению Юлия, он вполне соответствовал нормам большой политики.
– Винсент, вы уже придумали, как донести до людей Клейтона всю правду о таргах?
