По городу был расклеен приказ гитлеровского командования, в котором говорилось, что родители отвечают головой за своих детей, если только те оставят город и перейдут к партизанам.
Вечером Клава и Федя Сушков зашли к Суковатовым проведать мать Семёна.
Седая лохматая старуха лежала на сундуке и тупо смотрела в потолок.
— Работал себе парень и работал, хлеб получал, жалованье, — пожаловалась она. — Так нет, партизаны его к себе сманили. Вот и старика загубили. Да я бы этим партизанам в глаза плюнула — зачем парня попутали, с панталыку сбили…
— Бабушка, да как вы смеете!.. — вспылил Федя.
— Молчи, — шепнула Клава и спросила бабку, не нужно ли ей в чем помочь.
— Да что вы можете? — отмахнулась старуха. — Вот если бы Сёмке весть подали — пусть возвращается с повинной да отца выручит…
Подавленные и расстроенные Клава с Федей ушли.
— Вот так Суковатиха! — в сердцах сказал Федя. — Какой была, такой и осталась.
— Ты пойми, трудно ей. Старика забрали, не понимает она ничего, — вздохнула Клава. — А помочь ей всё-таки надо.
С этого дня подпольщики по старой тимуровской привычке нередко заходили к Суковатихе на дом, пилили ей дрова, помогли убрать огород, раздобывали продукты.
Вскоре в городе опять появился Капелюхин. На заседании штаба возник вопрос, как быть со второй группой парней, собравшихся в партизаны.
— А как они сами настроены? — спросила Клава.
Капелюхин замялся.
— По-разному. Кое-кто попритих пока… Да оно и понятно: за родителей боязно…
— С отправкой придётся, видно, воздержаться, — помедлив, сказала Клава. — Надо что-то другое придумать.
— А что ж тут придумаешь? — усомнился Капелюхин. — Родителей вместе с парнями в лес не переправишь… не согласятся, да и трудно им. Вот если бы парней вроде как силой увести…
— Как это — силой?
— А вот так! — принялся объяснять Капелюхин. — Приходят, скажем, вооружённые партизаны и устраивают нападение на торфоразработки. Охрану снимают и уводят парней в лес. А мы распространяем в городе слух, что партизаны силой увели молодёжь к себе. Тогда уж фашисты к родителям не придерутся.
— Это да! Это планчик! — воскликнул Федя Сушков. — Да так можно весь народ с торфоразработок увести. Это ты, Борька, сам придумал? А молодец, начинаешь смекать кое-что.
— Посиди на этом торфянике, не такое придумаешь, — буркнул Капелюхин и вопросительно посмотрел на Клаву. — Только вот согласятся ли партизаны?
— План неплохой, — подумав, сказала Клава. — Но у меня есть одна существенная поправка. — Она по привычке низко склонилась над столом и жестом пригласила ребят приблизиться: так она всегда делала, когда придумывала с пионерами какое-нибудь неожиданное и увлекательное дело. — У партизан и без нас забот хватает. Зачем их отрывать? Да к тому же пробираться им в Остров сложно и долго. А у нас здесь целая организация подпольщиков. Так почему бы нам под видом партизан не разыграть нападение на торфоразработки? Создадим свою боевую группу, вооружим её…
— Здорово! — загорелся Дима Петровский, переглядываясь с ребятами. — Это нам подходит!
— Только надо семь раз отмерить, — заметила Клава и обратилась к Капелюхину — Нам нужен план торфоразработок, сведения об охране. Понятно, Боря?
— Яснее ясного!
Через несколько дней, забежав в баню, Клава получила от Анны Павловны короткую записку: «Готовьте группу. Время выступления сообщу».
Внизу стояла подпись «Щербатый» — это была мальчишеская кличка Капелюхина.
Вечером Клава срочно собрала подпольщиков. Боевая группа была назначена из семи юношей. Возглавить её поручили Диме Петровскому.
Клава заявила, что она тоже будет участвовать в операции. Федя Сушков был против. Он сказал, что возможна вооружённая схватка с охраной и руководителю группы не следовало бы рисковать собой.
— Не находите ли вы, мальчики, что я стреляю хуже вашего? — усмехнулась Клава. — Или я толста и неповоротлива? Нет, мальчики этого не находили.
Вместе с Федей и Димой Клава побывала около торфоразработок, приметила, где стоят охранники.
Наконец недели через полторы пришла от Капелюхина записка, что пора выступать.
Ночью, получив от Аржанцева из потайного склада автоматы, пистолеты и гранаты, боевая группа, обойдя город, направилась к торфоразработкам.
Стояла бесснежная зима, морозы сковали землю, покрыли толстым льдом лужи и болотистые низины, и идти можно было не выбирая дороги.
К торфоразработкам подошли далеко за полночь. У входа перед колючей проволокой, дремал охранник. Остальные часовые, как оказалось, ушли в этот вечер в баню и задержа лись в городе.
Дима и Саша Бондарин подползли к часовому, свалили его с ног, заткнули рот платком и связали ему руки. Затем подпольщики ворвались в бревенчатый дом, где жила администрация торфоразработок, подняли всех на ноги, загнали в сарай и заперли там. После этого ребята направились в барак где жили рабочие.
Дима Петровский, с гранатой на поясе, в полушубке и лохматой мужицкой шапке, являя всем своим видом отчаянного вояку, угрожающе повёл автоматом и свирепым голосом крикнул:
— По приказу партизанского командования торфоразработки закрываются!
Дима и Клава в сопровождении соскользнувшего с нар Капелюхина обошли весь барак, внимательно вглядываясь в лица парней и пожилых мужчин. Те, кого Капелюхин заранее подготовил к уходу в партизаны, заговорщицки подмаргивали ему, что означало: они отлично понимают всю эту игру.
— Выходи строиться! — строго приказал Дима.
Вскоре человек пятьдесят стояло уже перед бараком. Остальные с недоумением толпились на крыльце и в сенях.
— Тех, кого отобрали, мы забираем с собой, — объявил Дима. — Остальные до утра остаются в бараке, а завтра могут разойтись по домам…
К Диме подошёл пожилой, сухощавый мужчина.
— Товарищ партизанский начальник! — обратился он. — Раз уж такое дело, вы и лошадок забирайте. Чего им на немцев жилы тянуть.
— Инструмент тоже не помешает, — раздался из темноты ещё чей-то голос. — Лопаты там, мотыги…
— Клава, а ведь и впрямь забрать надо, — шепнул Дима.
— Обязательно. Партизанам всё пригодится.
Ребята вывели из сарая лошадей, запрягли в телеги, побросали туда инструмент и повели парней с торфоразработок за собой.
На восточной окраине города их уже поджидал Володя Аржанцев…
К рассвету члены боевой группы разошлись по домам, что бы малость вздремнуть перед выходом на работу.
А с утра по городу уже распространился слух о ночном нападении на торфоразработки, и родители один за другим потянулись в комендатуру, чтобы пожаловаться на произвол партизан, которые силой увели их сыновей в лес.
Случай в дороге
Каждое возвращение от партизан Володи Аржанцева и Ани было для комсомольцев большим
