На подоконнике старательно умывалась лапой толстая, ленивая кошка. За окном покачивались на ветру жёлтые шапки золотых шаров.
— Что ж ты, Андрюша, по певческой линии не пошёл? — спросила бабушка, прислушиваясь к пению внука. — Ведь первым песенником считался, когда в деревне-то жил.
— Да так вот, не получилось. Был голос, да кончился, — усмехнулся Андрей. — Теперь пою, главным образом когда бреюсь. — И он снова затянул: — «Беле-ет па-а-рус одино-о-кий… — Но одновременно бриться и петь было довольно опасно, и песня временами становилась невнятной. — …В ту-ма-не мо-о-ря го-лу-бо-ом. Что ищет он в стра-а-не…»
Андрей выпятил языком щёку, и песня совсем прервалась.
— «…далёкой…» — раздался явственный шёпот из за окна.
Андрей перестал бриться и с удивлением прислушался.
— «…далёкой…» — снова донеслась подсказка.
Сообразив, в чём дело, Андрей улыбнулся, допел подсказанное слово и снова замолчал.
— «Что кинул он…» — донеслось из-за окна.
— «Что ки-ну-ул он в кра-аю родно-ом», — подхватил Андрей.
Продолжая петь, он взял полотенце, вышел на крыльцо и быстрым взглядом окинул переулок. Но ребята, как видно, успели вовремя спрятаться.
Андрей подошёл к умывальнику, что был подвешен к стволу старой липы, и принялся умываться.
Он густо намылил лицо и шею и с закрытыми глазами долго не мог нащупать мыльницу, чтобы положить в неё скользкое мыло. На помощь ему пришёл Димка. Он протянул из-за дерева ладонь и подставил её под мыло.
Андрей наконец умылся и, как будто ни о чём не догадываясь, вернулся в дом, громко разговаривая:
— А каких я, бабушка, вчера ребят повстречал! Изобретатели, пловцы! Исключительные ребята! Прямо на подбор!
Услышав такие слова, Людмилка, притаившаяся в палисаднике, не выдержала и просунула в окно голову.
— Это мы прямо на подбор! — с гордостью заявила она.
— Заходите, заходите, будет вам прятаться! — пригласил Андрей ребят.
Через несколько минут Людмилка, Саня, Федя и Димка уже сидели за столом, и бабушка Устя угощала их оладьями.
Димка, любивший покушать, съел полдюжины горячих, поджаристых и очень вкусных оладий, но потом, сообразив, что надо и честь знать, сказал, что он уже завтракал дома.
Зато Федя, не успев проглотить и одной оладьи, с жаром принялся рассказывать Андрею о катапульте.
— Значит, так… Бычачья жила натягивается, как пружина, а когда её отпустишь, она сжимается… И бац — готово! Бац — готово!
— Бычачья жила, говоришь? — переспросил Андрей. — Весьма занятно. Теперь нужно только узнать, сколько на это дело потребуется быков и как из них эти самые жилы вытянуть.
— Этого я ещё не знаю… — сконфуженно забормотал Федя. — Думаю, что-нибудь вроде… приблизительно…
— А скажи, пожалуйста, — перебил его Андрей, — нельзя ли бычачью жилу заменить чем-нибудь другим? Ну, хотя бы стальной пружиной.
— А чего ж! — оживился Федя. — Даже лучше будет.
— Значит, должно получиться, насколько я понимаю, нечто в таком духе. — Андрей вычертил вилкой на клеёнке стола какую-то схему.
Федя закивал головой.
— В общем, вроде обыкновенного капкана. Верно?
Федя, сообразив, что он изобрёл давно изобретённое, захлопал глазами, затем уныло согласился:
— Верно!
— И очень хорошо, что обыкновенный, — сказала Саня. — Нам бы их только достать побольше. — И она умоляюще посмотрела на Андрея. — Помогите нам, Андрей Петрович! Мы обязательно должны сусликов уничтожить… Тридцать тысяч!
— Но ведь я, ребята, ничего в этом деле не понимаю, — развёл руками Андрей.
— Вы всё, всё понимаете, — забыв про оладьи, убеждённо заявила Людмилка.
Андрей усмехнулся, помолчал, потом обратился к бабушке: что она ему посоветует? Бабушка Устя ответила не сразу. Сложив руки на груди, она оглядела ребят, которые старательно ей подмаргивали и кивали: мол, поддержи, бабушка.
— Ну что ж, Андрюша, раз народ просит…
— Народ… — покачал головой Андрей и спросил у ребят, почему с ними сегодня нет ни Алёши, ни Вани.
— Алёша дома сидит, — сообщила Саня. — Мишка ему проходу не даёт — хвастуном задразнил.
— А Ваня говорит: ничего у нас с сусликами не получится! — выпалила Людмилка.
После некоторого раздумья Андрей спросил бабушку, когда заседает правление колхоза.
— А сегодня! — поспешила ответить Саня. — Вечером.
— Значит, вечером… — рассеянно повторил Андрей.
— Вы согласны? Да? Согласны?! — обрадовалась Саня.
— Пока ничего сказать не могу…
— Тайна? — блестя глазами, шёпотом спросил Димка.
— Жуткая! — подтвердил Андрей.
Затем он быстро поднялся из-за стола и чеканным, командирским тоном, от которого ребята невольно вскочили и вытянулись в струнку, объявил:
— Прошу передать по цепочке: завтра всем пионерам в восемь ноль-ноль собраться около школы.
— Утра или вечера? — спросила Людмилка.
— Утра, — снисходительно объяснил ей Димка. — Если бы вечером, то было бы двадцать ноль- ноль…
— А теперь можете быть свободны! — сказал Андрей.
— Есть быть свободны! — за всех оглушительно гаркнул Димка.
И ребята выскочили за дверь.
— Ну вот, узелок и завязан, — сказала бабушка Устя, смотря вслед ребятам. — Любят они, когда всё споро, чётко да по-военному… Вот так и держи их.
— Бабушка, — растерянно сказал Андрей, — как всё-таки этих сусликов ловят?.. Мне в жизни не приходилось.
— Это уж, милок, твоё дело. Раз учителем назвался, всё понимать должен. На худой конец, можешь у Мишки Чистова получиться. Он на этих сусликах собаку съел. Да что там суслики! — Бабушка махнула рукой. — Ты ребятами займись. Очень уж они живут несогласно.
«Крепкий орешек»
Ручные часы показывали восемь часов утра, когда Андрей подошёл к школе.
Ребята уже собрались и, как видно, поджидали его. Их было немного — человек пятнадцать.
— Это и всё апраксинские пионеры? — спросил Андрей, поздоровавшись с ребятами.
— Есть и ещё, — неохотно ответил Ваня Сорокин. — Только они не интересуются… сами по себе живут.
