Его младшая сестра

Сидзуко. Куда?

Хиродзи. К Нисидзиме!

Сидзуко. Зачем?

Хиродзи. Ты же не спрашивала дядю, когда шла с ним! Не спрашивай и меня!

Сидзуко. Хорошо.

Обо выходят.

Занавес

Действие второе

Комната Нисидзимы на втором этаже. Книжный шкаф, граммофон. На стене висит картина. Входит Нисидзима, бросает шляпу на циновку; за ним – Есико.

Есико. С возвращением. Ну, как там?

Нисидзима. Правильно сделал, что побывал у них.

Есико. Он действительно совершенно слепой?

Нисидзима. Абсолютно.

Есико. Совсем беспомощный?

Нисидзима. Слепой человек – это вообще ужасно. А тем более художник…

Есико. Рисовать он, конечно, уже больше не может?

Нисидзима. Да где уж.

Есико. Обрадовался, наверное, когда ты пришел?

Нисидзима. Конечно. Правда, ненадолго…

Есико. А что случилось?

Нисидзима. Сестру его собираются выдать замуж.

Есико. Как же он будет без нее?

Нисидзима. Даже вообразить трудно.

Есико. Она похожа на свой портрет?

Нисидзима. Пожалуй. Повзрослела немного, а так очень похожа.

Есико. Такая же красавица?

Нисидзима. Да! Довольно красивая!

Есико. Тогда ты не зря сходил…

Нисидзима. Глупости!

Есико. Она что же, не хочет выходить замуж?

Нисидзима. Дело не в этом. Помнишь, мы возвращались домой из театра и в трамвае перед нами дремал подвыпивший тип?

Есико. А, такой заправский кутила?

Нисидзима. Да. Я сказал тебе, что это Сабуро Айкава.

Есико. И что же?

Нисидзима. Так вот, ее сватают за него.

Есико. Неужели?

Нисидзима. Дядя Номуры работает в фирме, принадлежащей отцу этого типа, и, кажется, особыми способностями не блещет. Если не угодит Айкаве, может потерять место. Потому-то они с женой и стремятся во что бы то ни стало выдать сестру Номуры за Сабуро.

Есико. И Номура согласен?

Нисидзима. Разумеется, нет. Пусть он слепой, но все-таки мужчина… Хотя, боюсь, ему волей-неволей придется согласиться. Ведь они с сестрой живут в доме дяди почти что нахлебниками.

Есико. А родители Номуры?

Нисидзима. Умерли.

Есико. Тогда им очень несладко придется.

Нисидзима. А ты пошла бы за Айкаву на месте Сидзуко?

Есико. Ни за что! С первого взгляда видно, что он из себя представляет. И такая отталкивающая наружность!

Нисидзима. Ну а если бы тебя заставляли?

Есико. Сбежала бы!

Нисидзима. Знаешь, по дороге домой мне пришло в голову, что лучше уж стать проституткой, чем женой такого человека. Все же больше свободы…

Есико. Конечно.

Нисидзима. Да. Сидзуко имела несчастье понравиться отвратительному субъекту!

Есико. Бедняжка! Неужели ничего нельзя сделать?

Нисидзима. Будь Номура зрячим, он, может быть, что-нибудь и придумал. Но если его сестре все-таки придется выйти за Айкаву, то, пожалуй, лучше, что он – слепой…

Есико. Как ее жалко!

Нисидзима. Мы живем в мире денег… Будь они беднее, было бы даже лучше. Но в данной ситуации положение у них весьма затруднительное. Если дядю выгонят со службы, Сидзуко с братом придется покинуть его дом. А без денег в нашем мире не проживешь.

Есико. Значит, она вынуждена согласиться на этот брак?

Нисидзима. Пока, наверное, им лучше всего потянуть время. Может быть, Номуре удастся приобрести некоторую известность. Правда, надежды на это мало. Он только и говорит о своей слепоте. Все время твердит: «Если бы у меня были глаза… ах, если бы у меня были глаза…» Знаешь, мне даже стало как-то не по себе, что я зрячий. Да и вообще – неловко себя чувствуешь, видя, как они нуждаются. Хочется как-то помочь…

Есико. Мне тоже!

Нисидзима. Сам себе кажешься каким-то неприлично везучим: вырос в благополучной среде, никто не мешал. А у Номуры все наоборот. Только улыбнулась удача – его забирают в армию и он теряет зрение. Вступает на литературный путь, появляется чуть заметный луч надежды – отнимают сестру… Судьба словно наказывает его за то, что он был слишком хорошим художником, и за то, что у него слишком хорошая сестра.

Есико. Ты принес рукопись обратно?

Нисидзима. Да. Отдам в журнал. Сидзуко умоляла опубликовать.

Есико. Сделай это.

Нисидзима. Напечатать-то можно. Однако боюсь, повесть не привлечет внимания. Но дело не только в этом. Трудно даже представить, когда еще Номура сможет жить литературным трудом. Ему придется очень несладко.

Есико. Как это все грустно!

Нисидзима. Он, конечно, полон решимости, но, глядя со стороны, за него тревожно.

Есико. Кто-то идет…

Нисидзима. Наверное, Такаминэ с женой.

Есико (выглядывая из окна). Они.

Нисидзима. Я так и думал. (В окно.) Эй!

Оба выходят. Через некоторое время возвращаются Нисидзима и Такаминэ.

Нисидзима. Я тебя ждал…

Такаминэ. Как съездил?

Нисидзима. Ничего особенного. Зато сегодня встречался с одним интересным человеком.

Такаминэ. С кем это?

Нисидзима. С Номурой.

Такаминэ. С Номурой? Слепым? А зачем?

Нисидзима. Вчера я вернулся поздно и сегодня с утра сел просматривать почту, которая пришла в мое отсутствие. Вижу письмо. Почерк женский, а подписано «Хиродзи Номура». Я сначала удивился, потом понял, что это его сестра писала. Он просил прочитать его повесть и, если возможно, поместить в нашем журнале. Я сразу же прочитал. Даже прослезился.

Такаминэ. Так здорово написано?