неблагодарным. Но с появлением Нильса Йенсена возникли исключительные обстоятельства, которые могли бы оправдать нарушение предписаний. При мысли о боли и печали близких репортера он порывается дать свое согласие. Что ему делать? Он облегченно вздыхает, когда ему на помощь приходит инженер.
— Вы поймете, мистер Йенсен, — говорит Шеппард, и Нильсу кажется, словно при этом на его губах заиграла злобная улыбка, — что у нас есть свои указания, держать полет в секрете как можно дольше. Правда, ваше необычное появление могло бы послужить причиной, чтобы закрыть глаза на это предписание. Но даже если бы я хотел этого, я не могу выполнить вашу просьбу, потому что передатчик неисправен. Какая-то лампа не в порядке. В настоящий момент я не могу установить связь с Землей. Но я надеюсь, что скоро найду повреждение, потому что мы ведь и сами тоже должны связываться с центром.
Нильс немного злится: Он считал самим собой разумеющимся, что его просьба будет выполнена, что для этого не может быть никаких ограничивающих предписаний. Пока что ему придется довольствоваться этим ответом. Внутренний голос подсказывает ему, что здесь что-то не так.
Даже Профессор Бёрнс удивлен. «Это действительно так, Шеппард?» — недоверчиво спрашивает он.
— Если я это говорю, то это так, — вспыляется инженер, — За кого вы меня принимаете вообще? Вот, убедитесь сами!
Он несдержанным движением включает аппарат и при этом язвительно ухмыляется. Ведь никто не видел, как он перед этим покопался в приборе во время разговора.
— Ну, что, теперь верите? — спрашивает он и протягивает Бёрнсу наушники. Не слышно ни звука.
— Это очень неприятно для нас, и, конечно, мне очень жаль, мистер Йенсен, — говорит Бёрнс. Но Нильс замечает по нему, что этот неожиданный поворот неприятен ему.
«Это я удачно попал, компания подходящая, ничего не скажешь», думает он. И он решает быть осторожным — прежде всего по отношению к этому инженеру.
Последующий час проходит в обсуждении дальнейшего распорядка их пребывания на Луне. Профессор рассказывает Нильсу о наблюдениях у кратера, и репортер охотно готов выполнить просьбу профессора помочь ему в дальнейшей программе исследований.
— Так как нас теперь трое, мы быстро выполним наши задачи и, я думаю, что мы можем назначить время старта на двадцать четыре часа по земному времени; следовательно, через восемнадцать часов, — объясняет Бёрнс.
— Вы сами управляете ракетой, профессор? — с интересом спрашивает Нильс.
— Нет, я только контролирую и вступаю в случае непредвиденных ситуаций, — отвечает Бёрнс. — Об остальном позаботится автоматика. Вы можете подумать, мистер Йенсен, — объясняя добавляет он, — что наш мозг работает слишком медленно для реакций, от которых частично требуется молниеносность, в этом нам лучше положиться на автоматику. А теперь я предлагаю немного отдохнуть, чтобы мы набрались сил для последнего этапа нашей лунной программы.
Космонавты покидают кабину управления и пролазят через люк в полу в расположенную ниже каюту, которая служит для сна и приема пищи и для хранения запасов и приборов. Они ложатся в гамаки.
Шеппард беспрестанно думают: Как ему сообщить Грюнтерсу об инциденте, чтобы остальные ничего не заметили? В нем кипит необузданная злость: Этот проклятый репортер нарушает ему все планы; а от этого профессора, этого простофили, больше вреда, чем пользы; а капсула — она точна стоит миллионы; если к этому правильно подойти, на этом можно прилично заработать; но это будет возможно только, если у него не будет свидетелей. Лучше всего было бы, если бы оба остались на Луне; никто не смог бы ничего доказать. Если бы он только знал, как это устроить! С Грюнтерсом нужно было договориться раньше, но он бы вряд ли стал возражать.
А что, если попробовать сейчас? Он приподнимается. Но тут он чувствует на себе взгляд репортера и снова откидывается назад. Затем ему в голову приходит мысль…
Спустя некоторое время троица в скафандрах спускается на лифте из люка Феникса. Нагруженные приборами и инструментами, они отправляются в путь. Шеппард выходит вперед.
Вдруг он скрючивается и падает на землю с криком боли.
— Что такое? — озабоченно спрашивает Бёрнс и подходит ближе.
— Моя нога! — сдавленно говорит инженер. — Я вывихнул ее.
Он пытается встать, но опять валится со стоном.
— Вот это сюрприз, — вздыхает профессор. Шеппард еще несколько раз пытает принять вертикальное положение. Ему не удается. В конце концов, с чужой помощью он встает на ноги, ковыляет несколько шагов, испуская громкие стоны, останавливается тяжело дыша.
Ничего не помогает, они должны оставить инженера! Объединенными усилиями они доводят его до ракеты, лифт доставляет его наверх, и они отправляются без него. Шеппард отправляет им вслед насмешливый взгляд, прежде чем исчезает в люке.
Если бы он еще хотя бы минуту понаблюдал за своими спутниками, он бы не сразу поднялся на мостик, чтобы установить связь с Грюнтерсом.
А точнее: Нильс Йенсен возвращается к ракете. Профессор забыл электрический измеритель, и репортер вызвался принести его. Ему пришлось по нраву, то что он может еще раз вернуться, ведь — черт его знает! — он не доверяет этому Шеппарду: Этот вывих, и прежде всего, то что взрослый, сильный мужчина хныкал во все горло, показалось ему довольно странным.
Нильс переходит из лифта в люк и закрывает внешнюю дверь. Воздух со свистом струится в шлюзовую камеру и устанавливается привычное земное атмосферное давление. Нильс внимательно смотрит на настенный индикатор, затем снимает шлем, вешает его на крючок и осторожно открывает внутреннюю дверь. Приборный отсек пуст. Значит Шеппард там наверху на мостике. Взгляд Нильса падает на лестницу, останавливается на полуоткрытом люке.
Разве был не голос? С кем разговаривает инженер? Что это значит? Ему приходит на ум: рация.
Тихо, исключая всякий шум, он поднимается по лестнице. Действительно, Шеппард связывается по радио с Землей! Значит он солгал, когда сказал, что рация сломана. Йенсен внимательно прислушивается.
То что он слышит, настолько неожиданно, что ему приходится держаться, чтобы не подскочить и не выдать себя этим раньше времени. Инженер как раз говорит:
— Капсула, которую я нашел возле этого Нильса Йенсена, без сомнения принадлежала команде космического корабля чужих, который высадил его здесь. Я предполагаю, что она содержит сведения, сообщения о жизни на той далекой планете и может быть очень важной. Она может передать нам знания, по сравнению с которыми наша лунная программа теряет всякий смысл. Репортер ничего об этом не знает; он был без сознания, когда я забрал капсулу себе. Профессор тоже не догадывается. Ничего не стану ему говорить. Он сразу разболтает. Он вообще чересчур симпатизирует другой стороне. Не удивлюсь, если однажды он перебежит к ним. Дайте распоряжение, майор, что делать с этими двумя! Я перехожу на прием.
Затем наверху тихо. Нильс Йенсен словно застыл на месте. То, что он услышал, поразило его. Этот Шеппард — подлец! Значит загадочные существа, которые спасли его, все же оставили для него знак, подарок! И этот негодяй украл его у него там наверху! Он хочет свести с ним счеты. Но он должен сохранять спокойствие. Если бы он только мог узнать, какие указания получает инженер с Земли! Он продолжает говорить:
— О’кей, сэр, я вас правильно понял: капсула важнее, чем человек. О возвращении не беспокойтесь, профессор Бёрнс уже установил автоматику для обратного полета и рассчитал курс. Сделаю все от меня зависящее. Надеюсь на вашу поддержку.
Уже во время разговора Нильс Йенсен поднял крышку люка и осторожно отодвинул в сторону. Теперь он может видеть инженера, сидящего перед рацией. Какие указание мог дать этот майор с Земли? Нильс осторожно протискивается наверх, забирается в отверстие.
Но каким-то образом он нашумел. Инженер испуганно поворачивается и со злобным криком бросается на репортера. Начинается ожесточенная схватка. Натренированный Нильс хоть и может справиться с противником, но скафандр мешает ему, так что у Шеппарда есть преимущество.
