— Слава Богу! — облегченно вздохнул Вольфрам. — Эх, если бы не этот долг лорду!
— Пусть это тебя не тревожит, — сказала Амелия. — Долг мы вернем при первой же возможности. Прошу тебя, Вольфрам, дорогой мой, стань опять таким же веселым, таким же беззаботным, как прежде! Ведь у нас впереди вся жизнь! Ты вновь здоров, мы оба молоды. Будем работать не покладая рук, и Господь воздаст нам! Не надо отчаиваться, милый Вольфрам!
— Ты — мой добрый ангел! — проникновенно заметил молодой человек. — И ты не будешь сердиться на меня за то, что я опять сманиваю тебя в далекий путь?
— Нет, дорогой, я сердилась бы только в том случае, если бы это путешествие причинило вред твоему здоровью.
— Этого можешь не опасаться. А теперь слушай внимательно, Амелия! Сегодняшней ночью мы должны исчезнуть отсюда. Если банкир обнаружит, что меня нет, он, чего доброго, станет чинить нам всяческие препятствия. Так что с рассветом нам нужно быть уже за пределами Нового Орлеана. Ты готова?
— Готова, Вольфрам!
— Тогда переоденься в дорогу, милая! Когда я шел мимо порта, то обратил внимание на пароход, который уже стоял под парами. Мне сказали, что он направляется в Сент-Луис. Давай на нем и уедем!
Вольфрам прошел в комнату хозяйки, которая была весьма удручена, узнав, что Амелия покидает ее навсегда. Он попытался, как умел, утешить ее и несколько раз принимался благодарить за любовь и привязанность к его невесте. Потом сел к столу и написал прощальное письмо банкиру, поблагодарил его за участие и заверил, что при первой возможности непременно вернет долг лорду Хоупу, но ни словом не обмолвился о цели своей поездки. Старуха хозяйка вызвалась утром отнести письмо Вольфрама мистеру Натану.
Покончив с этим, Вольфрам вернулся к Амелии, которая ждала его, готовая к отъезду. В скромной одежде, с дорожным узелком в руках, с нежным бледным лицом, которое теперь окрасилось легким румянцем, она была необыкновенно хороша. Вольфрам совершенно растрогался. Он поцеловал у нее руки, а на глаза ему навернулись слезы. Амелия простилась с плачущей старухой и вместе с Вольфрамом покинула гостеприимный домик на окраине города.
Ночь стояла тихая. Хорошо знакомыми улицами и переулками наши герои направились к порту. Вольфрам оказался прав: пароход был готов отвалить от пристани и взять курс на Сент-Луис. Вольфрам купил два билета до ближайшего крупного города. Амелия спустилась в каюту для дам, а Вольфрам, несмотря на ее просьбы, остался на палубе.
Вслушиваясь в плеск воды под колесами парохода, в то, как шумит среди ночного мрака могучая Миссисипи, он погрузился в размышления о настоящем и прошлом.
Вспомнил свою первую любовь к Амелии, первые ее радости, путешествие в Америку, разлуку у мормонов, вспомнил свои страдания и бегство. Все, что было пережито, освещалось любовью — любовью Амелии к нему, гордому, упрямому, своенравному. Лишь теперь он мог оценить всю глубину и силу ее чувства. Он стоял на безлюдной палубе, и в его душе зрела твердая, непреклонная решимость сделать все для счастья этой женщины, которая пожертвовала ради него всем и без которой он сгинул бы в водовороте жизни. Ради нее он будет отныне трудиться, ради нее он станет теперь жить. Он готов был носить ее на руках, и — впервые за многие-многие годы — его глаза обратились к небу, а губы прошептали молитву, прося Всевышнего дать ему силы исполнить этот обет.
Затем он спустился в каюту для мужчин и заснул таким крепким и спокойным сном, что проснулся на другой день ближе к полудню. Амелия с нетерпением ожидала его на палубе. При появлении Вольфрама она озабоченно впилась глазами в его лицо. Но беспокоилась она напрасно. Если не считать бледности и некоторой скованности в движениях, ее возлюбленный и в самом деле выглядел вполне здоровым.
Молодой человек отказался от первоначального намерения остановиться в ближайшем мало-мальски крупном городе и решил плыть до Сент-Луиса. Там он снял скромную квартирку и дал объявление в местную газету.
Оно извещало читателей, что некий архитектор из Парижа находится на стажировке в Америке и намерен воспользоваться этой возможностью, чтобы подготовить проекты домов для всех желающих. К этому сообщению он присовокупил подробный прейскурант, указал свой адрес и пригласил заинтересованных лиц обращаться к нему с заказами.
Это газетное объявление, развеселившее самих авторов — Вольфрама и Амелию, — было выдержано вполне в американском духе, в частности, именно так был составлен прейскурант. Американцы ценят практицизм, им нравится, что некий архитектор просит за проект одноэтажного дома столько-то долларов, двухэтажного — столько-то и так далее. В первый же день Вольфрам получил заказы, а поскольку разработка проектов не особенно обременительное занятие, он посвящал ей почти весь день. Вскоре он уже приобрел известность, тем более что трудился за вполне умеренную плату. Ему предлагали взяться и за сооружение домов по его собственным проектам, но на это он не соглашался из-за отсутствия времени. Казалось, после столь длительных испытаний судьба наконец-то улыбнулась влюбленным. Вольфрам едва справлялся с наплывом заказов, а так как большинство из них очень походили друг на друга, работать он мог почти по шаблону. Спустя месяц у него уже собралось две тысячи долларов, и влюбленные отправились дальше на восток.
В любом более или менее крупном городе Вольфрам действовал по тому же принципу. Поскольку нигде не строят так много, как в Америке, а из всех городов, где Вольфраму приходилось работать, он привез с собой самые похвальные отзывы, от заказчиков буквально отбою не было. Все стремились воспользоваться услугами искусного парижского архитектора. В конце концов Вольфрам стал браться только за крупные заказы, хотя бы только потому, что не собирался приобретать в Америке капитал, а намерен был отложить определенную сумму на первое время. Из Цинциннати он выслал банкиру Натану для лорда Хоупа тысячу долларов, ни словом не обмолвившись, однако, куда поедет дальше.
Так повторялось в каждом городе. Слава о талантливом архитекторе достигла уже Нью-Йорка и Бостона, где он получил весьма выгодные предложения остаться. Он пока не принимал этих соблазнительных предложений, но и категорически их не отвергал.
На здоровье он тоже не мог пожаловаться. На его щеках играл прежний румянец, движения не причиняли ему ни малейшей боли. Что касается Амелии, то она похорошела и расцвела как никогда. Ее лицо, ее глаза, ее улыбка лучились счастьем: она любила и была любима. Когда их видели вместе с Вольфрамом, мало кто оставался равнодушным и не любовался этой прекрасной парой. Их считали мужем и женой, хотя они еще не были связаны узами супружества. Как-то раз Вольфрам завел об этом разговор и сказал Амелии, что они поженятся, как только он выберет подходящее место, чтобы там поселиться навсегда.
Однажды вечером, закончив работу, Вольфрам пришел к Амелии.
— Ну вот, еще один проект готов! — сказал он с улыбкой. — Еще один крупный проект — на этот раз общественного здания. Это будет, пожалуй, последний заказ, который я выполнил в Америке.
— Последний? — спросила Амелия, приятно удивленная. — Последний в Америке?
— Да, дорогая, ты не ослышалась! — ответил Вольфрам. — Неужели ты думаешь, что я не знаю самого сокровенного твоего желания? Не знаю, что ты мечтаешь вернуться на родину, во Францию?
— Ах, Вольфрам! Ты просто читаешь мои мысли! Но, прости, меня настораживает только одно. Здесь, в Америке, ты приобрел имя, в Париже тебе предстоит вступить в борьбу со многими конкурентами. Я знаю: тебя будет угнетать мысль, что придется все начинать сначала.
— Не думай об этом, дорогая, — с улыбкой успокоил ее Вольфрам. — С тщеславием теперь покончено — а ведь именно его ты имела в виду. Да и начинать с азов мне больше нет необходимости. В Америке я скопил немного денег — больше, однако, чем надеялся. Как ты думаешь, сколько?
— Откуда же мне знать? Тысячи две?
— Смотри! — сказал Вольфрам, радостно глядя на нее. — Каждый из этих банкнотов — по тысяче долларов. Пересчитай их, не бойся, их всего пятьдесят!
— Невероятно, Вольфрам! Скажи, как тебе это удалось? Пятьдесят тысяч долларов! Это же целое состояние!
— Ты права. Небольшое, но состояние, — ответил счастливый Вольфрам. — Это приблизительно двести пятьдесят тысяч франков. На одни проценты с этой суммы можно прекрасно прожить вдвоем даже в таком дорогом городе, как Париж. Но, думаю, мы на этом не остановимся. Теперь я буду стремиться достичь вершин в своей профессии. Здесь, в Америке, я устал от однообразия заказов, и эти деньги помогут мне со
