– Я, можно подумать, много понимаю! – фыркнул Макс. – Говорю, что слышал: не больше и не меньше. В общем, тот, кто осмелится искать
Макс замолчал.
«Вот тебе и руководство к действию», – невольно подумал я.
– Приехали, – сказал Макс и свернул на обочину.
Автомобиль мы спустили с трассы, завели в лесопосадки и замаскировали ветвями. Перед этим Макс достал из багажника мой меч и с полдесятка метательных ножей. Меч отдал мне (я вложил его в металлическое кольцо на поясе джинсов), ножи рассовал по наколенным карманам своих штанов, закрыл багажник и кинул еще пару веток на него.
– Сойдет, – сказал Макс, – все равно здесь редко кто останавливается. Через сто метров мотель. Ну что? Пошли?
– Одни? – удивился я. – Так ведь пока нет никого...
– Догонят, – усмехнулся Макс.
Догонят? А подождать не проще?
Макс еще немного постоял, разминая плечи, потом положил мне руку на плечо:
– Вот что. Когда ты в первый раз входил в Поле – на испытание, – я не думал, что там окажется кто-то, кроме детей Поля. Кладбище – наша территория, Мертвые не имеют права появляться там. Сам знаешь уже – нас мало, мы не можем уследить за перемещениями Мертвых. Сияющую Сферу мы положили буквально в нескольких метрах от входа – до нее идти было минуту. Минута туда, минута – обратно. Честно признаться, я считал, что ты вообще никого не встретишь. Поэтому и не стал тебя инструктировать. Не хотел грузить лишний раз. А на этот раз мы в Поле задержимся дольше двух минут, гораздо дольше. Для тебя, для новообращенного, – это серьезная проверка.
Насупив брови, он выдержал значительную паузу. Я в ответ на обидный назидательный тон едва не брякнул: «И еще неизвестно, как бы ты себя вел в подземелье
– Помни, что я тебе говорил, – продолжил Макс, – новообращенный – тот же слепой. Везде следуй за мной. Куда я – туда и ты. Один неверный шаг – и... – Его лицо вдруг набрякло и потемнело. Должно быть, он вспомнил Гриньку. – А теперь самое главное, – встряхнувшись, повысил голос Макс. – Не забыл еще цвета Мертвого Дома?
– Голубой, белый, зеленый, – сказал я.
– Да, так... Так вот – когда увидишь в Поле воина, одетого в эти цвета, – беги. А нет возможности убежать – прячься.
Это было довольно неожиданно. Я почему-то подумал, что вот Аскол, например, такого не сказал бы. Он бы сказал: увидишь – руби ему, гаду, голову, вот что он сказал бы. А Макс...
– А как же – следовать за тобой? – спросил я. – Куда ты, туда и я? Оставить тебя одного сражаться?
– Сражаться? – удивился Макс. – Я не собираюсь сражаться с Мертвыми. Я всего лишь оружейник. А ты – новообращенный. Возможно, со временем из тебя и выйдет хороший боец, но пока... Короче, ты все понял?
Я все понял. Меч на моем поясе уныло провисал до колен. Я не ощущал его своим оружием. Скорее – обузой.
– Значит, прятаться будем, – вздохнул я. – И убегать. Не лучше ли подождать Аскола и других Драконов? «Вот уж кто убегать не будет», – хотел добавить я, но вовремя прикусил язык.
– Не лучше, – отрезал Макс. Похоже, он тоже порядком волновался. Оттого и стал излишне резок. Впрочем, тут же он улыбнулся и потрепал меня по плечу. Как бы вместо извинения. – Пойдем. Время поджимает.
«Он ходил в Поле с Гринькой, – подумал я, рассеянно глядя на прогремевший по трассе тяжеловоз, – с Гринькой... То есть с Лисом. С ратником трех колец. А теперь ему приходится идти со мной. С новообращенным. С новичком. Заволнуешься тут...»
– Готов?
– Готов, – кивнул я.
Макс ступил под тень деревьев (брякнули ножи в наколенных карманах штанов), оглянулся, словно прикидывая, куда именно нужно идти, – и двинул вперед, слегка забирая влево.
– Не обгоняй, – напомнил он мне.
Я и так держался чуть позади.
– И не вздумай отстать!
Я прибавил шаг.
Вокруг стоял полдень, а здесь было сумеречно. Широкая спина Макса, обтянутая темно-желтым пуловером, покачивалась передо мной. Давешние свободные черные штаны, наползающие на красные кроссовки, понизу были уже порядком заляпаны грязью. Грязь, прикрытая палой листвой, чавкала и под моими ботинками.
«Наверное, ночью дождь прошел», – подумал я.
А трасса за нами была пуста. А где же Аскол и Хан? Где Клещ и Рогатый? Маму твою за ногу, Макс, почему мы так спешим?!
– А остальные? – опять спросил я.
– Позже будут, – не оборачиваясь, буркнул Макс.
А мы-то куда торопимся? Почему, в конце концов, мы первыми пошли? Я попытался было пристать к Максу с расспросами, но он только отмахнулся:
– Не мешай, пожалуйста, дай сосредоточиться.
Я и заткнулся.
Шли мы довольно долго. Неширокая полоса лесопосадок с трассы смотрелась почти прозрачной – сквозь скудную серую листву отлично было видно черное перепаханное поле. По меньшей мере минут пять назад мы должны были выйти на это поле, но деревья, вместо того, чтобы редеть, все сгущались. Я вдруг почувствовал, что меня начинает пробирать мелкая дрожь, будто я с мелководья пробирался к подводной яме и ноги мои уже явственно сковывал холод.
Поле!
Нет, нет еще – одежда моя не изменилась. И дурацкий тяжелый меч, навязанный мне Виталиком, неудобно оттягивал пояс, колотил по бедру тупыми краями. А грязи становилось все больше. Хорошенький дождичек пролился ночью! Настоящий ливень. Только вот интересно, почему в городе относительно сухо?
Шепотом матерясь, я с трудом вытаскивал ноги из вязкой, пропитанной влагой земли. Джинсы, конечно, к свиньям пропали. В семи водах их теперь не отстираешь. Надо было раньше сообразить и нацепить что- нибудь попроще, что-нибудь, что не так жалко, и...
Дьявольщина!
Левую пятку обожгло болью. Я взвыл, взмахнув руками, – и точно упал бы, если б не схватился руками за толстую веревку, за каким-то чертом протянутую меж ветвей.
Макс не обернулся. Он лишь позвал:
– Скорее! Что там у тебя?
– Какие-то падлы... бутылку разбили... кажется... – прохрипел я. – На стекло наступил...
– На стекло?.. Не мели ерунды.
Боясь отстать, я потащился за ним, хотя перед глазами еще плясами огненные пятна, голова кружилась от мгновенной вспышки боли, и нога, словно одеревенев, перестала гнуться. Обрывок странной веревки прилип к ладони. Я все стряхивал его, стряхивал, пока не понял, что никакая это не веревка, а нить невероятной паутины. Раскрыв рот, я оглянулся. Паутина... вокруг эта паутина. Деревья, низкие, растянувшие во все стороны корявые ветви, были серы от паутины, клочьями свисавшей до земли. Кое-где
