– Я все-таки не верю, – сказал Бривмир, Держащий-На-Ладони-Девять-Пурпурных-Городов, – не верю! – убежденно повторил он. – Не верю и никогда не верил этим старым россказням об Огненных Птицах.
– Пойдем, – произнес Ффахур и повернулся к нему спиной. – Пойдем, я кое-что покажу тебе…
Они шли по коридорам, освещенным синим газом, и шли недолго. В подземном зале, таком огромном, что можно было сделать три вдоха и три выдоха, пока капля воды, срывающаяся с потолка, летела до каменного пола, Ффахур остановился.
Остановился и Бривмир, удивленно отметив, что под подошвами его сапог отчетливо и тяжко звякнул металл. Ффахур быстро нагнулся, что-то со скрипом повернул – и железная пластина, чуть прогибаясь под тяжестью двоих, загудела, мягко уходя в пол. Бривмир стиснул ладони, борясь со страстным желанием схватить цверга за руку – чтобы хоть за что-то держаться, пока они оба скользили вниз по узкой и темной шахте. Натужно звенели где-то рядом невидимые цепи, текли вверх по черным стенам извилистые жилы золотоносной породы – и становилось все холоднее.
– Долго еще? – хотел спросить Бривмир, но пластина, лязгнув о камни, неожиданно остановилась.
Ффахур пошатнулся. Бривмир прикусил язык.
Тот-С-Кем-Говорит-Время пошарил по стене, повернул рычаг, и сноп серого, будто разбавленного мутной водой света, хлынул на него. Ффахур прошел через открывшийся проход, Бривмир шагнул за ним.
Они оказались на дне глубокого ущелья. Солнце – высоко-высоко над каменными стенами – едва проникало туда.
– Сюда, – сказал Ффахур. – Видишь?
Он отступил в сторону, и Бривмир увидел. Громоздкую, недвижимую, тускло поблескивающую металлом тушу. Короткие косые крылья намертво застряли меж стен ущелья, тупой нос глубоко зарылся в камни. Из потухших громадных глаз, обрамленных стеклянными осколками, сочилась темнота.
– Огненная Птица… – выдохнул Бривмир. – Настоящая Огненная Птица! Она… мертва? Она разбилась?
– Нет, – ответил Ффахур. – Она не мертва. Она не может умереть.
Бривмир отшатнулся.
– Смерть забивает живое, – продолжал Тот-С-Кем-Говорит-Время, – а Птица – не живое. Она – механизм, понимаешь? Как лифты в наших шахтах, как часы на башнях Пурпурных городов, только намного более сложный. Внутри она… – Ффахур сглотнул, – пустая. Там я нашел останки тех, кто управлял ею. Эти существа были похожи на нас, но они не такие… Они не из нашего мира.
– Когда это случилось? Когда она появилась здесь? – потирая лоб, спросил Бривмир.
– Мой отец нашел это место, когда я еще не был рожден.
– И ты все это время молчал… – опустошенно выговорил Держащий-На-Ладони-Пурпурные-Города. – Никому не говорил… Никому… Даже мне… Молчал до тех пор, пока не стали являться знамения.
Ффахур ничего не ответил лаблаку. Некоторое время они стояли бок о бок и безмолвно смотрели на металлическую громаду, созданную в ином, чуждом мире.
«В час, когда луна и солнце встанут на небе рядом, возмутится Горькое море и вознесет над волнами семнадцать огненных языков. И это увидят все, – вспоминал Ффахур слова пророчества. – Из скальных недр вырвется черный огонь и разорвет хребет Синих скал. И это увидят все. И придет Тот-Кто-Откроет- Небесный-Путь-Огненных-Птиц. И узнают его по провожатому его, ибо эльвар с отсеченной рукой неотступно будет следовать за ним и оберегать его…»
Тьма рассеялась. Опустив бесчувственного Янаса на колени, Николас протер глаза ладонью – в лицо ему бил яркий солнечный свет. Несмотря на то что боль горячими волнами колыхала еще его тело, он улыбнулся. Он был дома.
