Еще в то время, когда, кроме меня и Сардаса, никого способного думать и действовать в амулете не наблюдалось, я принял меры к отражению возможной атаки изнутри. Тот демон, что пролез в амулет после убийства колдуна, вырвал себе несколько душ. И я не видел ни одной причины, по которой он или кто-то ему подобный не сможет это повторить с другими несчастными. Возможно, и со мной. Поэтому параллельно с тренировками Сардаса я, как очень параноидальный хомяк, тратил излишки энергии на создание пары тайников на случай партизанских действий и длительного отсутствия энергии. Две пустующие клетки были разобраны, а затем собраны вновь. В одну. С двойным дном… Надо ли говорить, что мой фигвам стоял прямо рядом с ней?
«Что случилось?» — спросил меня Станислав, вышедший из вигвама и с любопытством, надеюсь, гастрономическим, наблюдавший приотставших преследователей. Рядом ним стояли Василий Иванович, Зоя и Вера.
«А ты-то здесь откуда? — спросил я девушку с пирсингом. — Слушай, подруга, не то чтобы ты была мне несимпатична, но, может, свалишь отсюда по-быстрому? Тут скоро будет большой переполох в маленьком Китае».[1].
«А то я совсем тупая? — хмыкнула неудачливая собирательница артефактов. — Чую, куда ветер дует. Потому и пришла. Мне с Анной Павловной и остальным триумвиратом ну совсем не по пути».
«Это еще почему?» — удивился я.
«А помнишь, когда мы все только очнулись, она из нас энергию выкачать пыталась? Я же потом ее все-таки нашла да рожицу подпортила… до состояния стазиса».
«То-то ее в первый день видно не было, — припомнил я факт отсутствия толстой скандалистки. — Но почему ты решила примкнуть к нам?»
«А к кому? Попыталась к полковнику в кадеты податься, как-никак в секцию по карате когда-то ходила, он меня послал далеко и надолго. Видно, грымза старая уже успела на мозги накапать. С Листом те же проблемы, да и помощники ему не нужны, а секретарша в нашем состоянии — это только предмет мебели, даже по основному назначению не использовать. Вампира уже замочили, да и был он, по правде, ни рыба ни мясо, так, мямля клыкастая. Кто еще остался? Сталкеры и вы. К наркошам брезгую. Осталась только одна группка, что держится особняком и втихомолку пытается катить бочку на триумвират. И не делай удивленных глаз, здесь все на виду, так что жалкие попытки конспирироваться успеха не приносят».
«Резон ясен, — кивнул я и одним ударом выбил фальшивую крышку у стоящей рядом клетки. — Вооружайтесь кто чем, но учтите, раз уж пошла такая бодяга, что человек человеку — батарейка, то в нашем болоте должна остаться всего одна главная лягушка. Я. А кто по команде не будет громко квакать, тот из разряда сородичей перейдет в разряд кормовой базы. Все, хватит, в добрососедские отношения и прочую чушь я больше не верю».
«Нет, ну это слишком…» — опешил Максим.
«Не держу, — отозвался я. — Можешь идти на все четыре стороны. Вот только спасать от разных архаровцев больше не буду. А если останешься, учти, к тебе неукоснительное соблюдение дисциплины относится прежде всего. Василий Иванович и девушки все-таки не боевые паранормы, особой опасности для меня как конкуренты в борьбе за тело в реальном мире не представляют. Да и здесь, сказать по правде, котируются ниже, чем подобные нам».
Парень посмотрел на упомянутых архаровцев, которые столпились неподалеку и не решались приблизиться к всего лишь вдвое уступавшей им по численности группе, после чего залез во внутренности открывшегося ему тайника.
«Это чего?» — вынырнул он оттуда с добычей.
«Ведро?» — озадачилась Зоя.
«А почему дырявое?» — не понял телекинетик, растерянно рассматривая щели.
«Это шлем-горшок, — поправила Зою Вера, при жизни бывшая историком и уже успевшая вооружиться топором с сужающимся до ширины кинжала лезвием из моих запасов. — Вот только, по-моему, использовались они обычно для турниров. Кстати, зачем тебе чекан? Они же только против бронированных юнитов применялись».
«А я думал, что это клевец, — озадачился я. — Не нравится, давай меняться. Я тебе шпагу, ты мне топор».
«Чекан и клевец почти одно и то же», — пожала плечами девушка и протянула мне оружие.
«Так, я не поняла. — Зоя уже успела выгрести наружу все содержимое тайника и возмущенно уставилась на меня. — Почему здесь один комплект доспехов?»
«Ну… первоначально-то никого больше не было, — начал оправдываться я, — а потом, знаете ли, образовался некоторый дефицит доступной энергии. И не то что новые доспехи делать не из чего стало, эти перестал подпитывать. Вы посмотрите, они едва светятся, а ведь когда я их сделал, сияли ярче прутьев клеток, послуживших основой. Скажите спасибо, что оружия хватает, даже остается».
«Угу, хватает, — кивнул Макс, осматривая инвентарь. — Сабля, два ножа, булава, чекан, он же клевец, меч и молот».
«А копье? — обеспокоился я. — Там копье должно быть! Неужто рассеялось? Да не должно было!»
«Копье у меня, — пояснил старый охотник, выходя из-за клетки с упомянутым предметом оружия в руках. — Вещь, конечно, подзабытая, но знакомая. На медведя я с рогатиной по молодости, признаюсь честно, не ходил, а вот на кабана бывало пару раз».
«Опа! — предупредила нас, отвлекшихся на выбор экипировки, Зоя. — Игра в гляделки кончилась, к нам идут».
Одиннадцать вооруженных душ действительно приближались. Девять раскачивались из стороны в сторону и непрестанно шевелили губами, будто бы читали молитву… Или подчиняющую мантру. Читал я о таком трюке, правда, считал его вымыслом. Гипнотизер закладывает в сознание что-то вроде установочного файла, а уж потом жертва сама себя накручивает на абсолютное повиновение. Но фиг с ним, болванчики, может, и стали бойцами, верными до конца, но вот с мышлением у них теперь априори проблемы, что разом понижало их опасность в два, а то и в три раза. А вот две нормальные души, шествовавшие за спинами своих подчиненных, мне решительно не понравились. Один из трех членов триумвирата — это, конечно, неплохая цель, пусть даже и с эскортом из покорных марионеток. А вот Ахмед — это по-настоящему плохо. Противостоять ему на равных могу только я… и то исход схватки один на один сомнителен, а таких честных условий нам конечно же не создадут.
«Вы обвиняетесь в противодействии властям, — издалека прокричал Лист, возглавлявший странный отряд. — Сложите оружие!»
«А ты и твои коллеги обвиняетесь в массовом зомбировании населения и необоснованных репрессиях, — проорала в ответ Зоя. — Эй, народ, опомнитесь, вы не в себе! Кто из вас помнит, как меня зовут? Или как зовут вас? Алло, гараж, меня слышно?! Ахмед, а ты почему с ними? Они же с Игорем расправились!»
Ответа на слова девушки не последовало. Силуэты тех, кого не по своей воле угораздило попасть на эту войну, по-прежнему стояли и бормотали, не двигаясь с места. Качественно им этот оратор, что за спинами прячется, мозги промыл, качественно. А узбек только скептически хмыкнул и развел руками. Туман между его раскрытыми ладонями немедленно начал густеть, образуя какую-то новую структуру. Что это он задумал?! На тренировках в реальности я ничего похожего не видел!
«Значит, по-хорошему не хотите? — зло ухмыльнулся Лист. — Хорошо. Будет по-плохому».
И запел. Слов не было. Был звук. Что-то вроде оперной рулады: а-а-а-а-а-а. Вот только от подобного музыкального сопровождения нас всех, собравшихся у вигвама, немедленно затрясло. Хотелось лечь, закрыть глаза, уснуть… Бормочущая что-то себе под нос группа поддержки двинулась вперед. Я еще успел сделать по направлению к ним несколько шагов и вяло замахнуться, подумав, что каюк близок: теперь, когда у нас ловкость и грация, как у вареных мух, точно не отмахаемся, — но тут пение резко оборвалось.
«Аааблрк! — донеслось от Листа и тотчас раздался визг: — А! А! Уберите их от меня! Ахмед! Ахмеабрл!»
Я увернулся от неловкого выпада первого нападавшего и кинул взгляд в сторону панически кричащего оратора, пытаясь сообразить, что происходит. Кинжалы летали вокруг журналиста, полосуя его и вырывая
