Трагедия господина Морна

ГАНУС:

                                       И другое
есть правило: не оскорблять чужого
противника…

ТРЕМЕНС:

                 А я скажу тебе
вот так: душа должна бояться смерти,
как девушка любви боится. Ганус,
что чувствуешь?

ГАНУС:

                        Огонь и холод мести,
и пристально гляжу в глаза кошачьи
стального страха: знает укротитель,
что только отвернется, — вспрыснет зверь{14}.
Но, кроме страха, есть другое чувство,
угрюмо стерегущее меня…

ТРЕМЕНС:

(зевает)

Проклятая дремота…

ГАНУС:

                             Чувство это
страшней всего… Вот, Тременс, — деловое —
пошлешь по почте; вот — письмо к жене —
сам передашь… О, как ударит в нёбо,
о, как ударит!.. Смирно…

ТРЕМЕНС:

                                    Так. А марку
ты рассмотрел? Под пальцами всегда
я чувствую тугое горло это…
Ты помоги мне, Ганус, если смерть
тебя минует… Помоги… Отыщем
неистовых наемников… Проникнем
в глухой дворец…

ГАНУС:

                         Не отвлекай меня
безумным и дремотным бормотаньем.
Мне, Тременс, очень трудно…

ТРЕМЕНС:

                                           Сон всегдашний…
Сон сладостный… Слипаются ресницы.
Разбудишь…

ГАНУС:

                Спит. Спит… Пламенный слепец!
Открыть тебе? Открыть?.. О, как они
опаздывают! Это ожиданье
меня погубит… Господи!.. Открыть?
Так просто все: не встреча, не дуэль,
а западня… один короткий выстрел…
сам Тременс это сделает, не я,
и скажет сам, что ставлю выше чести
холодный долг мятежника, и станет
благодарить… Прочь, прочь, соблазн дрожащий!
Один ответ, один ответ тебе, —
презрительный ответ: неблагородно.
А вот — идут… О, этот смех беспечный
за дверью… Тременс! Просыпайся! Время!

ТРЕМЕНС:

Что? А? Пришли? Кто это там смеется?
Знакомый перелив…