Лейли и Меджнун

Ослабли силы четырех стихий
И стали неожиданно тихи:

Вода бурливой не шумит волной.
Не гонит пыль густую вихрь степной.

Дыханье стужи дремлет под замком,
И пламя не болтает языком:

Оно завесой шелковой встает,
Чтоб войско стужи не сошло с высот.

Луны лепешка скрыта темнотой,
И стала ей земля сковородой.

От глаз Меркурий отгоняет сон,
«Воистину, готовы…»[19] — пишет он.

Венера не читает книг своих,
В руках Венеры звонкий чанг затих.

Любовников дурной не сглазит глаз:
Его проколет Марс копьем сейчас.

Воззвал Юпитер к совести судьбы,
Он распростер ладони для мольбы.

Сатурн влюбленным робкий шлет привет,
И ночи цвет — Сатурна робкий свет,[20]

Но руки вымазала ночь в смоле,
Чтоб не нашел рассвет пути к земле.

Боится утро холодком пахнуть,
На пепел ночи ветерком дохнуть,

Не дышит утро истинное здесь, —
Дыхание развеет пепел весь.

И даже утро ложное, поверь,[21]
Такое осторожное теперь!

Не виден людям утренний рассвет,
Светильников для них на небе нет,

Чтоб разлучить влюбленных не могли!..
Как чуден мир: Меджнуна и Лейли

Преследовали небеса всегда, —
В одну лишь ночь исчезла вся вражда!

Душа и тело, — вот они слились,
Как плющ и кипарис, переплелись.

Один целует ноги у другой,
Ласкает шею робкою рукой.

Она — ладони сетью заплетет,
Как волосами, друга обовьет,

А то ведет ладонью по глазам,
По шее, по лицу, по волосам.

Он тоже к сердцу друга припадет
И локонами руки обовьет,

И кудри — как чудовище-дракон:
Всегда хранит сокровище дракон!

Она, смущаясь, кудри соберет
И — спутанными — пыль с него сотрет,

И говорит: «О, пыль тоски твоей
Татарского мешочка мне милей!»[22]