Вот, выгнав дичь на неоглядный луг, Загонщики образовали круг, — Со всех сторон на зверя всех родов Они в пятнадцать двинулись рядов. Вот круг до трех был сужен ягачей. Охота сразу стала горячей. Смешались рев зверей и ловчих клич, Убитая и раненая дичь. В цветник тюльпанов превратился луг, Кровь разлилась потоками вокруг. Куда ни глянь — полно кровавых луж, Полно звериных душ — бесплотных душ. Несутся звери, высунув язык. Везде — преграда, западня, тупик. Несутся — тщетный труд: спасенья нет, Куда ни побегут — спасенья нет: Их обступают ловчие кругом, Прямые стрелы падают дождем! Так без вины погибли существа, — Душа в любом из них была жива. Убийцей должен зваться человек: Он бытие живых существ пресек. Он, ловчий, жаждой крови обуян: Недаром и одет он, как тюльпан, Недаром кровь, куда ни глянет глаз, Арыками повсюду растеклась, Широкий луг весь потонул в крови: Кровопроводом ты его зови! Кровь потекла, по желобам струясь, А под землей была вода и грязь. Земля была болотистой землей. Ее покрыла пыль, за слоем слой. Пригрело солнце, дал ей силу дождь, И вот она травы познала мощь: Росла в болотной сырости трава, — Сумела мощно вырасти трава. Земля ее вспоила изнутри: Недаром стебли толщиной в кари. Она с землей корнями скреплена. От корня — и травинок прямизна! Арыки крови ныне потекли, Со всех сторон к средине потекли. Взгляни-ка: вот блестит она, земля, Но кровью вся пропитана земля, С болотною водою кровь слилась, Людей по пояс засосала грязь, Взгляни-ка: тонут вихри-скакуны, По щиколотку в грязь погружены. Спустилось покрывало в этот миг, — Нет, облако закрыло солнца лик,
