ФАРХАД И ШИРИН

Ты, может быть, еще откроешь клад, —
Что пропустил предшественника взгляд,

И этот клад народу предъяви,
Чтоб стал достоин ты его любви.

А подражать другим певцам — к чему?
Дам волю изложенью своему.

Коня гонять чужим коням вослед —
Ни наслажденья, ни почета нет.

На той лужайке, где не первый ты,
Как соберешь ты лучшие цветы?

Ведь не одна лужайка в цветнике,
А ты не попрошайка в цветнике…»

Была мудра его благая мысль, —
Запала в сердце мне такая мысль.

Я стал раздобывать со всех сторон
Бытописания былых времен.

И награжден за то я был вполне:
Что нужно было, то открылось мне.

Нашел я много в них жемчужин-слов,
Наполнил чару мысли до краев.

Я этот жемчуг миру покажу,
Когда на нити бейтов нанижу.

Предшественники! Черпали вы здесь,
Но ценный жемчуг не исчерпан весь.

Бездонно море слов! Никто из нас
Не может истощить его запас,

И даже я, беспомощный ловец,
Нырнувший в это море, наконец,

Успел собрать столь драгоценный груз,
Что им теперь по праву я горжусь…

И вот что я по совести скажу,
Об этой старой повести скажу:

Да, сладок и поныне хмель ее,
И так же неизменна цель ее:

Людей любви запечатлеть следы —
Их судьбы, скорби, подвиги, труды.

Но все, кто прежде эту чашу пил,
Душой на стороне Хосрова был.

Его превозносили до небес:
Мол, все дела его — дела чудес;

Мол, таково могущество его,
И царство, и имущество его;

Таков, мол, конь его Шебдиз, таков
Несметный клад, что захватил Хосров,

И, мол, Шапур был шаху лучший друг
И тешил сказками его досуг;

Мол, наслаждался шах по временам
Халвой Шекер, шербетом Мариам,[10]

Но, мол, сей благородный властелин