Каким быть надо злобным палачом, Чтоб даже мертвеца рубить мечом!..» И обратился к ветерку Фархад: «О ветерок, не знающий преград! Во имя бога, взвейся и слетай В мой милый край, в далекий мой Китай. И прах моей отчизны поцелуй, Но старого отца не разволнуй: Ему не сразу истину открой, — Речь поведи сначала стороной, Потом скажи: «Твой сын, страдалец-сын, Твой заблудившийся скиталец-сын, Он — кровь твоя и кость твоя, и плоть, Дар, коим одарил тебя господь, — В раскаянье, в мучениях погиб, Без твоего прощения погиб. О, как была судьба коварна с ним! Как был он ею день за днем гоним! Иранский грозный шах — Парвиз Хосров, Злой чародей, хитрец из хитрецов, Хосров Парвиз, его заклятый враг, Преследовал его за шагом шаг. С таким врагом, будь честен враг и прям, Фархад бы рассчитаться мог и сам. Но кривды путь, обычай лжи избрав, Хосров его осилил, в прах поправ. О нечестивце говорить к чему? Возмездие — один ответ ему! И потому скажи, — просил Фархад: «Храбрец Бахрам, мой друг, молочный брат, Пусть войско соберет и пусть сюда Придет он для кровавого суда. Пусть кровь мою с Хосрова спросит он, И голову с него да сбросит он!..» И если эту огненную весть Отец мой — шах — не в силах будет снесть, И всю беду поймет в единый миг, И вспыхнут все на нем седины вмиг, И в горе ворот раздерет он свой, И станет биться об земь головой, И возопит, беспомощен и стар, И камнем скорби сам себе удар Он в сердце нанесет, хотя оно И без того разбито уж давно, — Не допускай, чтоб он венец разбил, Чтоб свой хаканский трон отец разбил!.. И ты отца утешишь, ветерок: Мол, так предначертал Фархаду рок. Любовь была в предвечности уже Предопределена его душе.
