Поднимать на суде вопрос о прокламациях, видимо, входило в функцию защитника Бейлиса Зарудного, который всякий раз, как только близко подходили к обсуждению участия евреев в убийстве, пытался увести внимание присяжных заседателей в сторону – на прокламации и погромы. На этот маневр неоднократно обращали внимание поверенные гражданской истицы. –
100
Другими словами, версия о 'прутиках', о которых раньше ничего не было известно, всплыла вдруг более чем через год после убийства Ющинского. –
101
Как можно видеть, похвалы Марголина в его книге по адресу Кириченко и 'громадной важности' его показаний представляются несколько преувеличенными. Какой-либо существенной помощи защите он не оказал. –
102
Файвель Шнеерсон в показаниях на суде притворился, что «не знает» этого (см. с. 107-108, 110-111). –
103
Хаим-Борух Дубовик проживал на другом конце территории кирпичного завода, на Кирилловской улице, рядом с еврейской больницей, при которой была тайно построена синагога, освящавшаяся специально для этого приехавшими раввинами, которых дети Чеберяковы видели в квартире Бейлиса. –
104
В книге Замысловского 'Убийство Андрюши Ющинского' (с. 133) дается продолжение ответа Сингаевского: «Не говорил. Я никогда и не видал такой головы, да мне этого и не выговорить». Это не единственное расхождение в текстах. Скорее всего, Стенографический отчет, изданный по данным газеты 'Киевская мысль', содержит не полный и не точный отчет, не отражающий реально сказанное участниками процесса. –
105
Итак, оба вора (третий умер) – якобы убийцы Ющинского – в квартире Чеберяк (якобы, место убийства) не бывали, а один из них ее даже и не знал в лицо. Следствием не было установлено ничего, что могло бы опровергнуть эти утверждения Сингаевского и Рудзинского. Защита даже не пыталась их показаний поколебать, очевидно, зная, что 'убийство ворами на квартире Чеберяк' – не что иное, как довольно неуклюжая выдумка с единственной целью отвести подозрение от евреев. –
106
Эпизод явно выдуман взрослыми с точки зрения предполагаемой ими 'мальчишеской' психологии: ничтожный повод ('прутик') – и сразу столь серьезные угрозы обоих! Кроме того: 'ночной сторож' мог подслушать ссору на улице, но откуда он мог знать, что Андрюша пришел к Чеберяковым рано утром и как они оказались на улице рядом с ним, сторожем: не наблюдал же он с раннего утра за домом Чеберяковых? Сочинители этой истории, зная из выкраденных ими следственных материалов (см. 'Воспоминания' Маховера) о найденной у Чеберяковых 'несгораемой кассе' (не обязательно, однако, украденной – это установлено не было), немедленно снабдили подученную ими лжесвидетельницу 'правдоподобной' деталью; однако об Андрюше было установлено с полной достоверностью, что в дом к Чеберяковым он вообще не заходил, а следовательно, о кассе не мог иметь понятия. –
107
Это уже подправленное показание: полицейскому Кириченко та же Пимоненко сначала показала (см. ранее с. 240, 242), что Женя пошел домой, а те (то есть Андрюша и 'третий мальчик') остались на улице, и тогда, разумеется, никто не мог бы знать, что Женя делал дальше и говорил ли он что-либо матери. –
108
Два 'господина' – воры из 'шайки Чеберяк', решают убить ребенка (за что грозило 20 лет каторги), чтобы не открылось хранение краденого (за что в худшем случае грозило полгода тюрьмы) – возможно ли такое в преступной среде? Все это якобы происходило в день убийства, 12 марта 1911 года. Известно, что Андрюша позавтракал дома в 6 часов утра и был убит (установлено по остаткам пищи в желудке) между 9 и 10 часами утра. На дорогу на Лукьяновку из Слободки (8 верст) ему нужно было не менее полутора часов: ранее половины восьмого он не мог быть у дома Чеберяковых. Пока к нему вышел Женя, пока они куда-то пошли, пока вырезали 'прутики', пока 'ссорились', а Женя потом вернулся домой – не могло пройти менее часа. Значит, по этой версии самому Андрюше надо было сразу прийти к Чеберяковым (это после 'ссоры'- то!), чтобы его именно там убили. –
109
Сочинители этой истории пропустили одну необходимую деталь: 'третий мальчик', испугавшись и
