ученика Андрея Ющинского и откомандировать меня к месту моей постоянной службы» (ЦГИАУ. Ф. 317. Оп. 1. Д. 5482. Л. 70). –
90
Неверно: Красовский освободил ее только утром 8 августа, воспрепятствовав ее общению с умиравшими детьми . –
91
Другими словами, никто из поименованных не мог принимать участие в убийстве Ющинского 12 марта. Лишь Рудзинский упомянут Замысловским в этом перечне ошибочно: 12 марта он не был в числе задержанных в бане и находился на свободе. –
92
Ни Федор, ни Наталья Нежинские, как явствует из материалов процесса, ничего подобного не утверждали. –
93
Видимо, неточность. Ранее (с. 165) было установлено, что Эттингер был прописан на заводе с 22 по 27 января 1911 г. –
94
«Пристав Красовский до службы по полиции в Киевской губернии служил становым приставом в различных уездах Черниговской губернии, каковую службу ему пришлось оставить благодаря массе возникших против него дел о растрате, взысканнных им с разных лиц денег в уплату разных повинностей… По Киевскому губернскому управлению за текущий год [1911] за ним числится 22 дела по разного рода жалобам на незаконные его действия» (ГАРФ.Ф. 102. Инспекционный отдел. Оп. 224. Д. 4. Том II. Л. 5). –
95
Красовский попытался представить невинным предложение, сделанное Чеберяковой в Харькове, однако этим он опровергает утверждения Бразуля и Марголина, что якобы не было никакого разговора о вознаграждении Чеберяковой и о помощи ей в последующем отъезде. Это ставит под сомнение и все прочие их утверждения. Красовский давно уже 'работал' на еврейскую сторону, что исключает возможность его предвзятости в ее отношении. Что могло побудить Красовского дать это показание, столь компрометирующее его работодателей? Можно увидеть в этом заслугу следователя по особо важным делам Машкевича, присланного из Петербурга. Опытный следователь, имея дело с подозрительным субъектом, которому есть что скрывать, вполне может заставить его проболтаться. –
96
Заключение, для полицейского чина несколько поспешное. Многие свидетели в деле Бейлиса отказывались много говорить (например, Шаховской: «Мне свет милее»), явно подвергаясь давлению 'заинтересованной стороны' или опасаясь неприятных последствий. В семье Чеберяковых также было известно, что показывать 'против жидов' может стать опасным. Смерть двоих детей, скорее всего вследствие отравления, – явное тому свидетельство. Мы бы не обратили особого внимания на эту 'поспешность' Кириченко в возведении обвинения на Чеберякову, если бы в воспоминаниях Марголина, опубликованных в 1926 г. в США, эти показания не квалифицировались как 'важнейшие и ценнейшие', имевшие также 'громадное значение' для дела защиты. –
97
Значит, дети Чеберяковых в день убийства Андрюши были дома; защита впоследствии будет утверждать, что их в этот день «услали к бабушке», поскольку трудно поверить, чтобы убийство совершалось на глазах у собственных детей. –
98
По рассказу 'неизвестной женщины', подслушанному Репецкой и затем рассказанному Пимоненковой, сын этой 'неизвестной', то есть 'третий мальчик', присутствовавший при 'ссоре Жени с Андрюшей', остался вместе с Андрюшей на улице, в то время как Женя побежал домой и 'рассказал матери о том, что ему рассказывал Андрюша'. Спрашивается, кто мог знать, что Женя рассказывал матери, если оба других мальчика остались на улице (см. выше с. 240: «Женя пошел домой, а те остались»)?
'Заинтересованная сторона', выкрадывавшая из суда материалы следствия, видимо, обратила внимание на эту неувязку и соответствующим образом проинструктировала Пимоненкову, которая впоследствии, на допросе в зале суда (см. с. 259) уже показала, что «Женя с этим мальчиком побежали домой», то есть к Чеберяковым, где этот мальчик, «стоя за дверью», слышал, как «два господина» решили «убрать Андрюшу». В зале суда эти неувязки остались незамеченными. –
99
Заявления подавал, как известно, Бразуль-Брушковский, а о 'прокламациях' ничего, кроме слухов, очевидно, распространявшихся 'заинтересованной стороной', выяснено не было. –
