Убиение Андрея Киевского. Дело Бейлиса – 'смотр сил'

лжесвидетелей. Бразуль меня поссорил с Мифле и заставил питать к нему злобу, точно также он настроил на меня и Мифле. Относительно последнего Бразуль мне говорил, что ему сначала нужно навязать уголовное дело, так как без этого его нельзя будет впутать в дело Ющинского. Затем Бразуль меня рассорил с Екатериной Дьяконовой, с которой я перестала видеться, и вообще старается между разными лицами сеять вражду и пользоваться показаниями озлобленных для установления того, что ему необходимо» (протокол от 2 июня 1912 года. ЦГИАУ. Ф. 317. Оп. 1. Д. 5482. Л. 319 об.). – Ред.

69

Ранее В. Чеберякова показала: «Когда у меня был произведен обыск, и я была арестована, я, уходя из своей квартиры, увидела Зинаиду Ивановну [Малицкую], которая мне сказала, что она действительно написала письмо начальнику жандармского управления, но никогда не думала чтобы у меня был произведен обыск, при этом Зинаида Ивановна стала меня просить простить ей, и не сердиться на нее» ('Производство Прокурора Киевской Судебной Палаты по наблюдению за делом об убийстве ученика Киево-Софийского училища Андрея Ющинского. Том IV'. Протокол №19. Протокол допроса Веры Владимiровны Чеберяковой судебным следователем Киевского Окружного Суда по особо важным делам В.И.Фененко от 24 июня 1911 года. ЦГИАУ. Ф. 317. Оп. 1. Д. 5485. Л. 124).

Донос Малицкой был политическим (якобы у Чеберяковой «собираются подозрительные личности, причастные к политическому движению». – ГАРФ. Ф. 102. Инспекторский Отдел. Оп. 229. Д. 4. Л. 86). Последовало Постановление начальника Киевского Губернского Жандармского Управления Шределя от 9 июня 1911 г.: «Имея сведения, внушающие основательные подозрения о принадлежности к противоправительственному сообществу Веры Владимировны Чеберяковой и руководствуясь Инстр. Положения о государственной охране… Постановил: наименованную Веру Чеберякову подвергнуть личному предварительному задержанию в Киевской тюрьме впредь до разъяснения дела…» (ГАРФ. Ф. 102. Инспекторский Отдел. Оп. 229. Д. 4. Л. 130). – Ред.

70

Из показаний следователю по особо важным делам В.И. Фененко свидетеля Степана Васильевича Захарченко от 9 июля 1911 г.: В. Чеберякова «в кредит брала товар, и в книжке, в которой записывались товары, подчищала и ставила там вместо копеек – рубли» (ЦГИАУ. Ф. 317. Оп. 1. Д. 5485. Л. 105). – Ред.

71

В. Чеберякова всегда говорит о 'талоне' – то есть о банковском чеке. Похоже, г-да Марголин и К?. и не думали давать ей деньги: ее отправили бы за границу в сопровождении 'доверенного лица', сунув в руки какую-нибудь 'липу' на чужом языке. За границей ее, скорее всего, устранили бы как опасного свидетеля, заметя все следы. При удаче их плана, 'дело Бейлиса' приняло бы надлежащий вид: «в убийстве созналась воровка Чеберякова, содержавшая притон и скрывшаяся за границу, где ее следы потерялись». Марголин и Ко. полагали, что деньгами можно добиться всего. Однако простая русская женщина спутала еврейские карты, отказавшись от громадной суммы – чего евреи неспособны были даже себе представить. – И.Г.

В предыдущих показаниях Чеберяковой читаем о харьковской беседе: «Неизвестный [Марголин. – Ред.], по-видимому, не ждал моего отказа и, когда я отрицательно отнеслась к предложению, как-то удивленно посмотрел на Бразуль-Брушковского, который, должно быть, рассказывал раньше неизвестному, что я соглашусь на это предложение» (Протокол от 2 июня 1912 года. ЦГИАУ. Ф. 317. Оп. 1. Д. 5482. Л. 319). – Ред.

72

Еще одно подтверждение пребывания Эттингера и Ландау на заводе Зайцева в дни убийства. – Ред.

73

Видимо, сам факт пребывания этих лиц на заводе скрыть было невозможно, но подделать задним числом даты пребывания трудности не представляло. – Ред.

74

То есть члены Союза Русского Народа. – Ред.

75

Показания Петрова настолько сенсационны, что приходится удивляться, как мог суд пройти мимо них, не возбудив тут же нового уголовного дела против 'свидетелей' Красовского, Выгранова, Бразуля и К?, а заодно и евреев с кирпичного завода.

Во-первых, помимо исключительной подлости задуманного оговора – подбросить вещи убитого мальчика в квартиру Чеберяковой и тут же придти с обыском для их 'обнаружения' – эти вещи в руках Красовского и К? свидетельствуют о прямой их связи с убийцами: у кого, кроме убийц, могли находиться вещи убитого?

Адрес убийц, тем самым, также раскрывается: Красовский, как показал работавший вначале вместе с ним полицейский агент Полищук, постоянно ходил к управляющему кирпичным заводом Дубовику; другой источник, где он мог бы получить эти вещи, предположить трудно. Есть основания полагать, что и оплата Красовского шла через Дубовика, поскольку перемена направления розысков (с Лукьяновки на Слободку на другом берегу Днепра) имела место именно после встречи Красовского с Дубовиком во время обыска на кирпичном заводе, 'не давшего результатов'.

Во-вторых, не менее сенсационным было разоблачение Петровым другого вопиющего факта, что в руках 'заинтересованной стороны' оказались 'копии следствия'. Суд это также игнорировал. А ведь именно из выкраденных следственных материалов 'заинтересованная сторона' сразу узнавала о таких опасных для себя свидетелях, как Казаченко, 'Фонарщик', показания детей Веры Чеберяковой и др., чтобы своевременно избавляться от них.

В то время можно было лишь догадываться о еврейских шпионах, проникших в судебные, полицейские и