забыть о его пятидесяти годах. В бороде и волосах у него уже серебрились отдельные пряди, но его железная воля лишь закалилась за десятилетия правления. Он прославился как справедливый, но беспощадный и решительный правитель, который привел свой народ к невиданному процветанию.
Сейчас император, в мантии из багрового меха, развевающейся над черной шелковой туникой, отделанной платиной, не обратив внимания на внезапно смутившегося короля Каэргота, быстро подошел к трем людям, безмолвно стоявшим за спиной монарха. Они были бородаты, облачены в шлемы и нагрудники из сияющих стальных пластин и сапоги выше колен, а под мышкой держали пары латных перчаток. И они ожидали очереди приветствовать самого могущественного человека в Ансалоне.
Император каждого заключил в объятия, говорившие о глубочайшей привязанности, и крики толпы достигли высшей точки. Он снова обернулся и помахал народу.
Затем Квивалин Пятый повел троих к хрустальным дверям в королевский дворец. Створки мягко отворились, и, когда они снова сомкнулись, рев снаружи превратился в слабый гул.
– Найди нам место, где можно поговорить наедине, – приказал император, не оборачиваясь к королю Трангату.
Царственный хозяин замка тут же поспешил вперед, раболепно кланяясь и делая знак императору и его сопровождающим следовать за ним через высокую дверь из потемневшего красного дерева.
– От души надеюсь, что моя скромная библиотека соответствует требованиям моего драгоценного господина, – пропыхтел старый король и склонился так низко, что зашатался и на какое-то мгновение чуть не потерял равновесие.
Император Квивалин не промолвил ни слова, пока он и трое людей не вошли в библиотеку и двери бесшумно не закрылись за ними. Пол огромной комнаты, до самых дальних уголков, был облицован угольно- черным мрамором. Высоко вверху виднелся потолок из дорогого темно-коричневого дерева. Единственным источником света были высокие и узкие хрустальные окна; свет проникал сквозь них, подобно горячим столбам, и поглощался непроницаемой темнотой мраморных плит.
Вдоль стен стояло несколько мягких кресел, но никто не сделал и шага в их сторону. Император обвел всех пронизывающим, властным взглядом.
– Вы трое – мои самые великие полководцы, – произнес Квивалин Пятый неожиданно мягким голосом, контрастирующим с его пристальным взглядом. – А теперь в вас воплощается надежда и будущее всего человечества!
При этих словах трое людей чуть распрямили плечи и стали даже немного выше ростом. Император продолжил:
– Мы достаточно долго сносили дикость эльфов. Их упрямое нежелание уступить нам наши законные земли на равнинах превысило людское терпение. Национальная гордость их Пророка превратила дипломатию в оскорбление. Наши разумные требования подняты на смех. Непримиримости эльфов нужно положить конец!
Внезапно взгляд Квивалина, вспыхнув, остановился на одном из троих – самом старшем, если судить по его белой бороде и длинным седым волосам. Линии, выдававшие сильный характер, прорезали лицо этого человека, и, несмотря на его малый рост, от него веяло тихой, сдержанной силой.
– А теперь, верховный генерал Барнет, расскажи мне о своих планах.
Старший из воинов прокашлялся. Ветеран, прослуживший сорок лет нынешнему императору, а до него – Квивалину Четвертому, Барнет, тем не менее, никогда не чувствовал себя совершенно спокойно перед лицом своего августейшего повелителя.
– Ваше Величество, мы наступаем на равнины тремя большими группами – мощная атака начнется в центре, два крыла будут двигаться севернее и южнее. Я сам командую центральной армией из тысячи тяжеловооруженных копейщиков и пятидесяти тысяч крепких пехотинцев в металлических доспехах, с щитами и пиками. Это в основном моряки и лесорубы из Дальтигота и с юга, из них десять тысяч вооружены самострелами. Мы двинемся прямо по направлению к Ситэлбеку – нам известно, что это ядро эльфийской обороны, крепость, которую защищает сам эльфийский генерал. Наша цель – заставить противника принять бой со мной, а в это время северное и южное крыло должны взять его в кольцо. Они послужат подвижными молотами, сгоняющими врага к наковальне моей армии.
Верховный генерал Барнет взглянул на одного из своих командующих:
– Генерал Ксальтан возглавляет южное крыло.
Ксальтан, рыжебородый воин с густыми бровями и дырой на месте переднего зуба, казалось, смотрел на императора со злобным, жестоким выражением, но так только казалось из-за его воинственной внешности. Когда он заговорил, в голосе его слышалось почтение.
– У меня есть три отряда тяжеловооруженных копейщиков, Ваше Величество, и столько же пехоты, сколько и у Барнета, – в кожаных доспехах для быстроты передвижения.
На мгновение Ксальтан будто засомневался, затем храбро продолжил:
– Я вынужден сообщить, что артиллерия карликов не оправдала наших ожиданий. Но их инженеры трудятся даже сейчас, пока мы говорим. Я уверен, что мы сможем задействовать лавовые пушки уже в начале кампании.
От этой новости глаза императора слегка сузились. Никто, кроме Ксальтана, не обратил внимания на изменения в выражении его липа, но двое других заметили, что обычно краснолицый ветеран сильно побледнел.
– А ты, Гиарна? – спросил император, оборачиваясь к третьему полководцу. – Как проходит первая кампания Генерала-Мальчишки?
Гиарна, молодость которого выдавали его гладкая кожа и мягкая, вьющаяся борода, никак не отреагировал на прозвище. Напротив, он выпрямился с небрежностью, которая могла быть истолкована как дерзость, если бы не почтительность, отражавшаяся на его лице, пока он размышлял над ответом. Даже при этом взгляд его заставлял поежиться окружающих – и самого императора. Глаза у Гиарны были темными, глубоко в них таилась угроза, и от этого генерал выглядел старше своих лет.
Два генерала взглянули на молодого человека, едва заметно нахмурившись. В конце концов, всем было известно, что своим привилегированным положением Гиарна больше обязан своей знаменитой любовнице, герцогине Сюзине Квивалин, племяннице императора, чем каким бы то ни было боевым навыкам.
