И все-таки даже недоброжелатели неохотно, но признавали воинскую отвагу, которую Гиарна проявил во время штурма крепостей повстанцев на равнинах Вингаард. Он отличался храбростью и был хорошим тактиком, так что теперь ему оставалось лишь проявить свое стратегическое мастерство.
При обычных обстоятельствах генералу Гиарне пришлось бы ждать еще несколько лет, чтобы доказать свое умение командовать армией в бою, – до тех пор, пока он не состарится и не созреет. Однако череда недавних трагических происшествий – взбрыкнувшая лошадь, внезапно вернувшийся домой ревнивый муж, неправильно понятая команда к отступлению – стоила жизни трем генералам, стоявшим на пути к этому посту. Таким образом. Гиарна, несмотря на молодость, получил шанс.
И теперь, гордо стоя перед своим императором, он отвечал:
– Мои силы наименее значительны. Ваше Величество, но они самые подвижные. У меня есть двадцать тысяч всадников – лучников и копейщиков, – а также десять тысяч пехоты, вооруженной мечами и луками. Я намерен, стремительно наступая, отрезать Гончих от их базы в Ситэлбеке. Затем я дождусь Кит-Канана и в клочья разнесу его армию с помощью моих лучников и кавалерии.
Гиарна сообщил все это холодно, даже не оглянувшись на своих начальников, словно два других командующих были лишь бременем в этой первой большой экспедиции Генерала-Мальчишки. Старшие генералы вспыхнули; смысл сказанного был им ясен.
Императору тоже все было ясно. Квивалин Пятый улыбался, размышляя о планах своих генералов. За стенами похожей на пещеру библиотеки, во всем просторном дворце по-прежнему слышался рев восхищенной толпы.
Внезапно император хлопнул в ладони, и резкий звук разнесся по огромной комнате. Отворилась боковая дверь, и к ним, ступая по блестящему полу, приблизилась женщина. Даже двое старших военных – оба не доверяли ей и терпеть ее не могли – признались бы, что ее красота была ошеломляющей.
Ее волнистые медно-рыжие волосы поддерживала драгоценная платиновая диадема, унизанная алмазами. Зеленое шелковое платье охватывало полную грудь и бедра, пояс, украшенный рубинами и изумрудами, подчеркивал тонкую талию. Но больше всего поражало ее лицо – широкие скулы, гордый узкий подбородок и, самое главное, глаза. Они светились таким же зеленым огнем, как изумруды на ее поясе, – этот почти неестественный цвет глаз отличал людей из рода Квивалина.
Сюзина Квивалин склонилась в реверансе перед своим дядей-императором и. не поднимая глаз, ожидала его вопросов.
– Что ты сообщишь нам о состоянии дел в армии противника? – спросил правитель. – Твое зеркало смогло помочь тебе в этом?
– Да, это так, Ваше Величество, – ответила она. – Хотя до эльфийской армии далеко, условия оказались хорошими. Я смогла многое увидеть. Эльфийский генерал Кит-Канан развернул свои силы в виде тонкого заслона по всей равнине, далеко выдвинув их перед крепостью Ситэлбек. У него мало кавалерии – явно менее тысячи. Любая из твоих армий численностью превосходит все его силы в два-три раза.
– Великолепно, – заметил Квивалин и снова хлопнул в ладони, на этот раз дважды.
Через другую дверь, тяжело ступая, в комнату вошел приземистый незнакомец. Сюзина ту же отвернулась, намереваясь уйти. Она задержалась лишь для того, чтобы встретить взгляд Гиарны, словно ища что-то в его глазах. Что бы она ни искала, она этого не увидела. В этом взгляде была лишь темная, ненасытная жажда крови. В следующее мгновение женщина исчезла за той же дверью, в которую вошла.
Тем временем новоприбывший подошел к четырем людям. Он горбился, из-за чего походил на обезьяну, и ростом был не выше четырех футов. Впечатление гротеска усиливалось косой усмешкой. И если глаза Сюзины были восхитительны, выражая гордость и величие, то безумные, широко раскрытые глаза гнома казались белыми из-за крошечных зрачков. Взгляд их бешено метался от одного человека к другому.
Если император и почувствовал отвращение при виде гнома, он не показал этого. Он лишь задал вопрос:
– Какая часть Торбардина находится на нашей стороне?
– Высокий господин, гномы из моего собственного клана, Тейвар, предлагают тебе поддержку. Мы разделяем твою ненависть к надменным эльфам и жаждем их разгромить и уничтожить!
– Пока это приносит выгоду, – без выражения заметил император.
Гном снова поклонился – он был слишком толстокожим, чтобы обижаться.
– Твое Величество может утешиться тем, что купленная верность всегда принадлежит самому богатому – а здесь тебе нет равных во всем Кринне!
– И в самом деле, – сухо ответил Квивалин. – А что насчет других гномов – Хилар, Дергар?
– Увы, – вздохнул гном из рода Тейвар. – У них не такой широкий кругозор, как у моего клана. Гномы Хилар, по-видимому, связаны древними договорами и привязанностями. Наше влияние значительно, но его пока недостаточно, чтобы разорвать эти путы.
Гном заговорщически понизил голос:
– Однако, господин, у нас есть один агент во вражеском лагере – один из Тейвар, – и уверяю тебя, что на долю твоих противников приходится мало спокойных часов.
– Великолепно, – кивнул император. Если ему и стало любопытно, кто же такой этот агент Тейвар, он не подал и виду. – Одна стремительная кампания заставит их подчиниться. Я рассчитываю изгнать их с равнин до наступления зимы. К весне эльфийские трусы будут готовы подписать мир!
В глазах императора внезапно вспыхнул тусклый огонек, выдававший осознание собственной силы и жестокость, позволившую ему послать на смерть тысячи людей в дюжине войн, в которых участвовала его империя. Глаза его загорелись ярче при мысли о высокомерии эльфов-долгожителей и их проклятом упрямстве. Голос его превратился в рычание:
– Но если они продолжат сопротивление, мы не удовлетворимся войной на равнинах. Тогда вы двинетесь к самой эльфийской столице. Если это окажется необходимым для доказательства нашего могущества, мы превратим Сильваност в груду пепла!
