огромным кулаком. Вся серебряная посуда подпрыгнула и зазвенела.
Владетель спокойно повернулся к сыну.
— Тебе слово, Дик.
Все остальные мужчины за столом кто хмуро, а кто и злобно смотрели мимо него. И только теперь до Дика вдруг дошло, что так гложет дядю Джорджа и Кесселя: ведь стоит только его убрать — и тогда должно будет пройти четыре года, прежде чем Адаму стукнет шестнадцать. Возникнет вакансия — ив Колорадо отправится Кес. Пройдет обучение, познакомится с важными персонами…
Сидя бок о бок с отцом, Дик впервые осознал, что они с Владетелем составляют единую гармонию, понимая друг друга без всяких слов или жестов.
В конце концов именно это и важно, а не кто прав или виноват.
Тогда Дик ясно и твердо произнес:
— Я принимаю вызов.
Слова словно повисли в тяжелом воздухе. В дальнем конце зала ослепительно сияло солнце, отчего искусственный свет казался болезненным и тусклым. Долгое время все молчали.
Потом в зал нетвердой старческой походкой вошел Воген, личный срак Владетеля. Дик догадался, что отец, наверное, несколько минут назад вызвал его по передатчику. Небрежно откинувшись на спинку стула, Владетель отдал Вогену приказания. Срак вышел и вскоре возвратился с портативной пишущей машинкой. Потом явился один из секретарей, сел за машинку и в считанные секунды отпечатал документ, который затем с поклоном вручил Владетелю. К тому времени в зале появился и Кинкль из Делавью — еще багровей обычного, в омерзительном салатном пиджаке и брюках-гольф. Кинкль был главным знатоком спорта и всяких стрелковых забав во всей округе, он наизусть помнил правила каждого поединка и всегда судил самые ответственные матчи. А мужчины всех трех семейств, получив предлог, чтобы встать, неловко столпились у стола и стали читать документ. Прочитав, каждый садился и ставил там свою подпись. Сначала отец Дика, потом дядя Джордж, потом остальные, начиная со старших.
В левом нижнем углу документа, словно как дополнение, значились две строчки: «Вызов бросил», под которой уже стояли каракули Кеса, и «Вызов принял», под которой пока что оставалось пустое место. Поставив там подпись, Дик решил хоть мельком взглянуть на бумагу. Начинался документ так: «Доводим до всеобщего сведения, что сегодня, 10 мая 2049 года, ссора, возникшая между Ричардом Джонсом, старшим сыном Фредерика Джонса из Бакхилла, и Кесселем Джонсом, старшим и единственным сыном Джорджа Джонса…» Под самой последней машинописной строкой Дик заметил строгую подпись отца и затейливый росчерк дяди Джорджа. Заглавная «Д» в имени была совсем крошечной, зато заглавная «Д» в фамилии выглядела непомерно большой, а внизу из конца в начало шел хитрый завиток, который словно подчеркивал имя.
— Итак, господа, — подытожил Кинкль, — если никто не возражает, то дуэль состоится сегодня днем. Скажем, через полчаса. Как, все согласны?
Глава 6
Толпа рассыпалась по длинному зеленому склону пятнышками белого и алого, серого и сиреневого, бурого и лазурного. Дик двигался вместе со всеми в окружении родственников и слуг. Впереди молча шагали Владетель и дядя Орвиль, по бокам двигались дядя Глен и свирепый коротышка Блашфилд, а сзади плелась целая толпа личных сраков, носильщиков и тому подобной шушеры. Все разговаривали вполголоса, никто не кричал и не смеялся. Корни громадных дубов и кленов лежали в густых тенях, а в воздухе висела какая-то унылая свежесть. Как по волшебству вдруг наступили сумерки — все фигуры расплывались в золотистую дымку, и казалось, сама земля источает неяркий свет.
Дика неотступно преследовал страх. Приходилось напрягать всю силу воли, чтобы скрывать это и идти ровной походкой, с высоко поднятой головой. Где-то в животе у него лежал ледяной комок, колени подгибались, а холодные губы совсем пересохли.
Тысячи раз они с Адамом и компанией разыгрывали дуэли, и казалось, он прекрасно знал, как это делается, и был готов. Вот ты распрямляешься в ожидании команды, спокойный и холодный. Потом целишься и стреляешь — а твой противник падает на землю. Если же твоя очередь падать, ты все равно знаешь, что тут же поднимешься.
Но упасть и уже никогда не подняться… навеки погрузиться в кромешную тьму…
Теперь, когда все подходило к концу, Дик мысленным взором окидывал весь сегодняшний день. Да, именно к этому все и шло — всю дорогу, с той самой секунды, когда он выскочил из постели. Разочарование с завтраком, диксиленд… Они с Кесом приближались друг к другу так же неотвратимо, как дерево и топор…
И теперь он умрет. Разум Дика в ужасе шарахнулся от этой мысли, но деться было некуда. Везде эта мысль со своей извечной неумолимой ухмылкой. Его зароют в землю, а под солнцем так и будет продолжаться вечный праздник жизни… Здесь, в Бакхилле, Адам станет Владетелем. Жизнь неизбежно пойдет своим чередом. Но уже без Дика Джонса.
Приди к нему эта мысль чуть раньше, когда еще оставалось время… Ни за что он не ввязался бы в этот страшный спектакль. Опозорился бы, сделал все, что угодно, — но остался бы жить.
А там, на площадке, в сотне метров от стрельбища, сраки-землекопы заканчивали отмерять расстояние и уже расставили колышки. По обеим сторонам дуэльной площадки собиралась толпа. Линия огня проходила почти точно с севера на юг — так, чтобы солнце не светило в глаза ни Дику, ни Кесу.
Толпа расступилась перед процессией. Дик с сопровождающими двинулись к северному концу площадки, а Кес и люди из Твин-Лейкса заняли позицию на противоположной стороне. Белая рубаха делала фигуру Кеса еще более нелепой и нескладной — Дик едва узнал своего противника.
— Дайте пистолет, — подал голос дядя Орвиль. С оружием в руках он направился к центральному колышку, где встретился с Кинклем и дядей Флойдом. Они сравнили пистолеты, затем стали целую вечность о чем-то совещаться. Очевидно, возникли проблемы с процедурой.
Тут Дик почувствовал у себя на плече крепкую хватку Блашфилда. Коротышка чем-то напоминал зобастого голубя. Его колючая макушка даже не доставала Дику до подбородка.
— Ничего, — буркнул оружейник. — Поначалу так с каждым. Все нормально. Нормально.
— Ох, Блашфилд, — только и вырвалось у Дика.
— Ничего, справитесь. Это как первый раз прыгнуть с вышки. Второй раз уже не страшно.
Дику удалось выдавить из себя смешок:
— А ты-то откуда знаешь? Ведь ты даже плавать не умеешь.
Пучеглазая физиономия оруженосца приобрела серьезное, полное достоинства выражение.
— Верно, не умею. Зато я сражался рядом с вашим дедом при Пимпл-Хилле.
Дик перевел дыхание и снова взглянул на барьер. Переговоры, похоже, завершились к обоюдному согласию. Оба пистолета висели на центральном колышке, а дядя Орвиль шагал назад. Слева в толпе Дик заметил доктора Скопа и двух сраков в белых халатах, что суетились вокруг медицинской тележки. Тут же наготове стояли две узкие койки, капельница и аппарат искусственной вентиляции легких…
У Дика в голове прочно засел прыжок с вышки. Сначала падаешь, потом — ледяной шок. Как же со смертью? Сначала шок… а потом что? Ничего?
— Бросьте, миста, дело не затянется, — продолжал утешать Блашфилд. — Надо только целить аккурат под плечо. Не в голову. Если мажешь в голову, тогда совсем мажешь. А если в сердце, то рядом печень, легкие. Ну, как нервишки?
— В порядке, — прохрипел Дик.
— Вот и славно. — Блашфилд потрепал его по плечу. — Запомните, миста, еще одно. Драка есть драка. Не важно, как в нее влипнешь и кто прав, а кто виноват. Вы здесь, чтобы убить вон того парня. Если получится. А проповеди пусть читают священники.
Стоило Блашфилду это сказать, как к центру дуэльной площадки неторопливо прошествовал преподобный Хампер. Благородная седина священника словно светилась в лучах предвечернего солнца. Сжимая в длинных руках Библию, он медленно огляделся. Потом заговорил:
