последний был ее собственным братом.
Матильда была невысокой, плотно сбитой женщиной сорока четырех лет, на несколько лет старше своего мужа. В отличие от элегантного братца, у нее было квадратное лицо и слегка припухшие глазки, хотя, несомненно, в молодости она была довольно привлекательной.
Отличаясь большим снобизмом, она обожала французскую моду, и Люсиль укладывала ей волосы в прическу, которую Джон полагал заморскими выдумками, особенно в сравнении со скромными головками остальных женщин Эксетера. Но сегодня он был рад видеть ее и подвел жену к сестре Мадж, которая увела ее к комнату Кристины. На пороге Матильда обернулась и сказала, обращаясь к мужу:
— Я останусь на всю ночь, Джон. Тебе придется самому о себе позаботиться дома.
Он цинично подумал о том, что о нем позаботятся независимо от того, была ли она дома или нет: не будь Мэри, он умер бы с голоду. Однако то, что жены не будет дома, направило его мысли по другому пути и, договорившись встретиться с шерифом и констеблем в замке вскоре после рассвета, он зашагал в нижний конец города, туда, где на Айдл-лейн находился постоялый двор «Буш».
Глава пятая,
На следующее утро по дороге в замок Джон заглянул в дом Риффордов, отчасти чтобы узнать, как Кристина, а отчасти — чтобы убедиться, что его супруга все еще там. Мэри никогда не сознается, что он не ночевал дома прошлой ночью, и даже если Люсиль выдаст его, то ему приходилось выдерживать и не такие скандалы.
После бурной ночи с Нестой он заснул, как бревно, а потом принялся восполнять энергию за плотным завтраком, состоящим из яиц, ветчины, деревенского хлеба и эля. Он размашистым шагом шел назад через город, миновал торговцев вразнос и их клиентов, бесстрашно прошел прямо сквозь стадо коз, которых вели на бойню, и через целую процессию ручных тележек, на которых везли свежие овощи из близлежащих деревень (пять городских ворот были наконец открыты). Джон мельком подумал о том, принесла ли какие- нибудь плоды дополнительная стража- большая часть караульщиков не заметила бы подозреваемого, даже если бы тот во всю глотку орал: «Насильник!» Переходя через Саутгейт-стрит, он наткнулся на обоз из воловьих упряжек, которые месили огромными колесами жидкую грязь. В ушах у него звучали крики торговцев, предлагающих все — от свежей речной рыбы до живых уток и горячего хлеба, — но он не обращал на них внимания.
По дороге к Риффордам Джон сделал небольшой крюк, чтобы при дневном свете осмотреть место недавнего преступления. Он вошел на территорию собора через Медвежьи ворота и обошел огромный западный фасад, чтобы попасть на северную сторону. Здесь он обнаружил большие новые каменные блоки, некоторые из них были обтесаны, другие еще нет, и все они ждали своей очереди, чтобы по лесам попасть наверх здания. Само же сооружение, начатое еще в 1114 году епископом Варелвэйстом, только сейчас приближалось к завершению — некоторые блоки из мягкого песчаника, уложенные восемьдесят лет назад, уже требовали замены.
Джон отыскал маленькую дверь в основании Северной башни и прошел оттуда коротким путем к главной дороге, которая шла параллельно ряду домов каноников. Он походил вокруг новой каменной кладки, которая кое-где была намного выше его роста. Нашел несколько пустых проемов как между штабелями камней, так и между ними и стеной собора — масса укромных уголков, куда можно затащить девушку и надругаться над ней.
Наклонившись, он внимательно принялся изучать землю, но не обнаружил ничего, кроме затоптанной грязи. Собственно говоря, Джон и не ожидал найти ничего существенного, да и отсутствие крови было неудивительным, если учесть, сколь малое количество ее пролилось и состояние земли под ногами.
Вскоре он оставил свои поиски и быстро зашагал прочь, пройдя мимо двери собственного дома и не удостоив ее даже взгляда. Он остановился было у дверей Годфри Фитцосберна, но решил отложить визит к нему. Вскоре Джон уже входил к Генри Риффорду, где в главном зале его встретила Матильда.
— Девушка спит, хвала Господу, — сообщила она ему. — Я провела с ней всю ночь. Сейчас там ее кузина Мэри, а старая тетка отправилась в собственную постель, так что я могу передохнуть немного.
— Она больше ничего не говорила о том, что случилось?
Матильда прищелкнула языком и скорчила ему недовольную гримаску.
— По-прежнему изображаешь из себя коронера, Джон? Почему бы тебе не сделать перерыв ненадолго? Нет, она ничего не сказала, а я не заговаривала об этом. Сейчас ей нужны мир и забвение, а не инквизиция.
Когда он помогал ей надеть тяжелую саржевую накидку, она заметила:
— Где, ради всего святого, может быть этот Эдгар? Казалось бы, ее возлюбленный мог бы примчаться сюда галопом — он живет всего лишь на Фор-стрит с этим кровопийцей Николасом.
Джон позабыл о женихе, но теперь до него дошло, что тот мог уехать вместе со своим отцом Джозефом в Торр, чтобы опознать обломки корабля и мертвые тела.
Когда он рассказала об этом Матильде, та взорвалась:
— Ты послал им словечко еще вчера! Тогда они, должно быть, выехали еще до рассвета и сейчас еще в пути. Мальчик может и не знать, что его невесту изнасиловали. — Несмотря на всю трагичность происшедшего, она не могла не наслаждаться драмой, которая разворачивалась на ее глазах. — Ты должен отправиться туда и сказать ему обо всем прежде чем он вернется домой. Ты обязан подготовить его, — напыщенно изрекла она. — Может статься, что, услышав всю историю, он не будет так настаивать на свадьбе.
Джон задумчиво потер темную щетину на подбородке. Как ему наилучшим образом совместить оба дела? Он чувствовал себя жонглером на ярмарке Святого Мартина, когда все шесть шаров находились в воздухе.
Ему нужно провести опознание с людьми из Топшема, причем и дознание следует проводить в их присутствии. При данных обстоятельствах было бы невежливо просить их завтра снова приехать в Торбей, особенно после того, как они узнают о происшествии с Кристиной. На поездку уйдет большая часть и без того короткого декабрьского дня.
— Вы правы, мадам. Я должен съездить туда сам и встретить их, а потом сопроводить в Торр. Мне придется проводить дознание или сегодня вечером, или сразу же с утра завтра, пока они все еще там, а потом поспешить домой и посмотреть, что тут выяснилось по делу об изнасиловании.
Джон перебросился несколькими словами с испытывающим невероятные страдания гильдейским старшиной, а затем сопроводил свою супругу обратно на Мартин-лейн, поскольку она твердо заявила, что Эксетер отныне превратился в опасное место, если приличная женщина не может больше чувствовать себя в безопасности на его улицах. При ярком дневном свете, однако, она вряд ли подвергалась бы какому-то риску, и Джон не без горечи подумал о том, что мужчина должен быть настоящим храбрецом, чтобы решиться на какую-либо проделку с Матильдой.
Благополучно доставив свою супругу до дверей их собственного дома, он немедленно направился в Рогмонт. Гвин и секретарь Джона были там, завтракая, как им и полагалось в это время. Гвин жил за пределами городских стен, в хижине в районе Святого Сидуэлла, за Восточными воротами, так что он ничего не слышал о происшедшем, пока не вернулся сегодня утром в город.
Томас, хотя и обитал в непосредственной близости от собора, тоже оставался в полном неведении относительно нападения. Однако благодаря прекрасно налаженной системе обмена информацией среди солдат замка вскоре стали известны все подробности, и теперь Гвин и Томас ожидали распоряжений своего хозяина.
— Во-первых, Томас, возьми один из своих свитков и запиши все факты по этому делу так, как они известны нам сейчас. Я продиктую все, что тебе нужно знать. — Джон уселся на табуретку за столом и налил себе кувшин сидра — завтрак у Несты был таким обильным, что ему не хотелось ни хлеба, ни сыра. — А затем нам предстоит снова вернуться в Торбей.
Маленький секретарь застонал, вообразив себе, в каком состоянии окажется нижняя часть его спины
