Хьюберту не понравилось, что его прервали, но он постарался сохранить терпение и самообладание.
— Всем вам хорошо известно, что в стране существуют две сферы отправления королевского правосудия. В старые времена любой, которому нужна была справедливость короля, вынужден был гоняться за ним по Англии и Франции. Старый Генрих упростил эту процедуру, отправив судей к народу. Судьи, которые, как можно надеяться, раз в несколько месяцев прибывают на выездные сессии в каждом графстве, занимаются серьезными преступлениями, тогда как Королевский суд, сессии которого проводятся намного более нерегулярно, исследует все финансовые и административные проблемы. И именно на них направлены усилия коронеров, которые должны решать любой вопрос, способный привести к пополнению королевской казны.
Воцарилась тишина, поскольку многие не поняли, что он имеет в виду.
Заговорил Ричард де Ревелль, осторожно подбирая слова, так как ему не хотелось, чтобы его обвинили в незнании закона, поддерживать который он был обязан во всем Девоне.
— И как это разграничивает наши обязанности в расследовании преступления?
Юстициарий подался вперед облокотившись на стол.
— Все, что касается денег, это прерогатива коронера: наложение денежного штрафа, дележ найденного клада и в особенности наложение штрафа за совершение убийства, виновник которого не был найден. Вот почему выездная сессия Королевского суда, состоявшаяся в сентябре в Кенте, возобновила этот старый саксонский институт —
Ричард де Ревелль начал терять терпение.
— Но как же нам разрешить это разногласие между собой, архиепископ?
Хьюберт в очередной раз поднял руку, призывая к терпению.
— Когда совершается явное убийство — назовем его уголовным убийством — и личность преступника не вызывает сомнений, потому что его могли видеть в момент совершения преступления, либо же его поймали на горячем, то в этом случае мертвое тело передается коронеру, а преступник — шерифу. Он должен арестовать его, бросить в темницу и ожидать очередной выездной сессии Королевского суда, которая проведет заседание суда присяжных либо же подвергнет преступника испытанию огнем или водой. В том случае; если обвиняемого признают виновным, злодея можно или повесить, или отрубить ему голову, либо же подвергнуть испытанию поединком.
Он остановился, чтобы перевести дыхание, а заодно и убедиться, что все слушают его внимательно.
— Но в том случае, если обнаружено мертвое тело, а подозреваемый в убийстве отсутствует, именно коронер должен провести свое дознание, а город или деревня обязаны предъявить доказательства того, что убитый является англичанином, а не норманном. Если же они не в состоянии сделать этого, тогда коронер должен записать все обстоятельства дела для выездной сессии Королевского суда, так чтобы во время своего очередного посещения он смог решить, подлежит ли город или деревня наложению штрафа за совершенное убийство, и определить размер штрафа в марках.
Джон и Ричард настороженно глядели друг на друга через стол, обоих объединяло скептическое отношение к столь гладкому объяснению.
Коронер, как старый товарищ Хьюберта, первым набрался храбрости заговорить:
— В теории все выглядит очень хорошо, юстициарий. Это даже могло сработать во времена старого короля Генриха, но с тех пор, как мы знаем, выездные сессий Королевского суда и суда присяжных стали настолько редкими и нерегулярными, что система просто не может функционировать так, как вы предлагаете.
Де Ревелля настолько приободрило это выступление, что он рискнул поделиться собственными сомнениями:
— Как же нам так долго содержать подозреваемых? Графство и города должны будут предоставить им кров и пищу — получается, что мы потратим на строительство тюрем больше, чем принесут нам налоги!
Юстициарий сердито забарабанил пальцами по столу. Ему не нравилась критика его администрации, тем не менее, он был знаком с дилеммой, с которой столкнулись законники.
— Судей слишком мало, а преступлений, уголовных и гражданских, слишком много, Ричард — раздраженно бросил он. — Я понимаю твои трудности, но мы должны жить с ними, особенно в нынешние времена финансовых тягот.
Это был завуалированный намек на расточительство его нынешнего сюзерена, который требовал все больше денег на содержание своей армии во Франции.
Джон постарался проявить рассудительность и способность идти на компромисс, в то же время уточняя обязанности, которые были на него возложены.
— В случае обнаружения смерти, вызванной неестественными причинами, я должен представить дело судьям, когда бы они ни приехали. Я понимаю точку зрения шерифа в той части, которая касается явных уголовных преступлений: здесь уместно быстрое разрешение дела — но только не путем упрощенного судопроизводства. Преступления против короны, убийство, изнасилование, поджог и тому подобное — все это очень серьезные дела, чтобы полагаться на случайные решения суда графства или города. У него и без того достаточно более мелких проблем, чтобы взваливать на себя еще и дела об убийстве. Ведь это, конечно же, следует оставить королевским судьям?
Полемика продолжалась еще некоторое время без видимой пользы, но в конце концов был выработан некий условный компромисс, подразумевавший деление дел на серьезные преступления, когда виновника ловили на месте совершения противозаконного действия, и такие, когда предъявить человека, обвиняемого в умышленном убийстве, не представлялось возможным.
Совещание наконец закончилось. У присутствующих осталось общее чувство неудовлетворенности, они понимали, что все, вероятно, останется по-прежнему и что шериф с коронером будут и дальше вставлять друг другу палки в колеса. Джон задержался, чтобы принять участие в незамысловатой трапезе со многими из тех, кто присутствовал на совещании, и у него наконец появилась возможность поговорить с Хьюбертом Уолтером. Они принялись вспоминать время, проведенное в Святой земле, а юстициарий пожелал узнать все подробности пленения короля Ричарда под Веной. Хьюберт слушал с интересом, а шериф обиженно дулся на заднем плане, завидуя дружеским отношениям Джона с человеком, который сейчас правил Англией. В разговор вмешались остальные, и вскоре все занялись серьезным делом — едой и вином.
По окончании трапезы архиепископа торжественно препроводили во дворец епископа, и у Джона появилась возможность поговорить с Ричардом.
— Нам так и не удалось уладить наши разногласия, шурин, — сказал он.
На тонком лице Ричарда отразилось раздражение.
— Нам просто нужно попытаться работать рука об руку, а не друг против друга. Если бы только эти чертовы судьи начали поворачиваться поживее, нам стало бы легче.
Джон отнесся к этому философски.
— Мы должны придерживаться закона и не разбирать преступления против короны, какие бы неудобства это нам ни доставляло. Так что продолжай вешать своих угонщиков овец, городские суды пусть вешают своих фальшивомонетчиков, а таинственные убийства оставь мне и судьям. — Внезапно он сменил тему: — А как быть с Годфри Фитцосберном? Он будет жить, так, во всяком случае, сказали мне братья из монастыря Святого Джона, но ты уже арестовал Эдгара из Топшема. Это не обрадует его отца. Тебе придется иметь с ним дело еще до того, как наступит вечер.
Шериф в гневе хватил по ближайшему столу кулаком.
— Что еще я мог сделать? Парень неоднократно угрожал Фитцосберну, он напал на него, а теперь, похоже, еще и отравил! Его следует допросить, даже если это расстроит одного из наших самых видных торговцев.
— А как насчет Хью Феррарса, его отца, Реджинальда де Курси и Генри Риффорда? — с нажимом спросил Джон. — Они тоже угрожали Фитцосберну. Ты собираешься арестовать и пытать их всех?
Де Ревелль с сожалением посмотрел на коронера.
— Ты можешь себе вообразить, чтобы я бросил лорда Феррарса в темницу?
