Валентайн не знал, как это лучше назвать — землянкой или пещерой. Дом Кортесов не имел ничего общего с размерами и блеском своего знаменитого испанского тезки. Странное сооружение торчало из земли, как будто вонзилось в этот травянистый склон, будучи выпущенным из гигантской пушки. Широкое крыльцо скрывалось под навесом — поросшей дерном крышей на грубых деревянных столбах. Домашние растения и цветы в подвесных корзинках скрашивали побитую непогодой древесину и пожухлую траву, покрывающую холм и кровлю жилища.
Нарастающий собачий лай сопровождал их приближение. Валентайн насчитал трех псов, и на всякий случай они с Дювалье подходили к дому с пустыми руками.
— Во всяком случае, мы точно не ошиблись адресом — на протяжении пяти миль других домов не было видно, — сказала Дювалье.
— У меня ружье, — донесся изнутри явно женский, но не слишком женственный голос. — На глоток воды можете рассчитывать, но еды и крова здесь для чужих нет.
— Нам нужен Томми Кортес, — сказал Валентайн, стараясь перекричать собачий лай.
— Здесь такого нет. Вы, похоже, заблудились.
— У нас есть записка от мистера Виктора. Это он нас направил сюда.
Последовала пауза: невидимая хозяйка обдумывала услышанное, и даже собаки замолчали.
— Мужа нет дома. Вам нужен он. Если будете его ждать, скажите мне, где вас найти, и я передам мужу, когда он вернется.
— Мэм, — вмешалась Дювалье, — мы только что прошли через весь Канзас и пойдем дальше на запад. Мы тащили тяжелый груз от железнодорожной станции и надеялись на вашу помощь. Иными словами, на лошадей и еду.
— Лошадей? Вы видите тут конюшню?
Валентайн предостерегающе положил руку Дювалье на плечо:
— Миссис Кортес, мы здесь, чтобы помочь по мере сил. Ваш муж пропал?
Валентайн почувствовал, что в голосе все еще невидимой хозяйки пропала настороженность.
— Вот уже три недели и два дня, — ответила она из темноты уже намного мягче.
Дверь отворилась, и на крыльцо вышла миниатюрная женщина в хлопчатобумажном халате, с охотничьим ружьем в руках. Годы, проведенные в пыльном и жарком Колорадо, оставили продольные морщины на ее лице.
— Он никогда еще не уходил так надолго. Я с ума схожу от тревоги. Он ведь собирался даже не в командировку, а так, съездить в Форт-Роулинг.
Сидя под низким потолком дома Кортесов, они ели хлеб, макая его в жир и заливая травяным чаем. Внутри жилище напоминало выстроенный для людей кроличий садок. За наполовину закопанным в землю фасадом скрывалась череда комнат и коридоров, заставленных покрытой паутиной мебелью, как в лавке старьевщика. Где-то стучал генератор: судя по звуку, вентиляция и освещение работали на натуральном газе. Затхлый запах в помещении, по мнению Валентайна, вполне компенсировался идущей от земли прохладой, приятной после августовской жары.
— Уже тридцать лет прошло, как муж привез меня сюда из Гарден-Сити, что в Канзасе, — пояснила миссис Кортес, передвигаясь по тесной кухне. Впустив их в дом, она никак не могла наговориться. — Ему никогда не сиделось на месте. Высокий, красивый. Он и сейчас такой, хоть и время прошло. Парни в Канзасе его недолюбливали из-за его стати. Он зарабатывал на жизнь, выполняя разные поручения в Денвере, Нью-Мексико, да повсюду. Новый порядок к тому времени уже утвердился в Канзасе. Они добились, чего хотели. После стольких лет голода и борьбы большинство местных жителей были рады остаться там, где им велено, и делать то, что скажут. Но я понимала, что там у нас нет будущего. И когда Томми предложил мне уехать, согласилась. Он нашел это место, в самой глухомани, и мы стали потихоньку обустраиваться. Мы были счастливы, больше, чем можно, и считали, что все, что за горизонтом, нас не касается.
Она вынула из кармана передника пистолет и принялась за еду.
— Вы всегда жили вдвоем? — спросила Дювалье.
— Да, мы не можем иметь детей. Похоже, что-то с одним из нас не в порядке. Теперь это даже не выяснишь. Но это не значит, что мы и не пытались. — Она застенчиво улыбнулась. — У нас был Карл, сирота, которого Томми подобрал в одной из поездок. Он жил у нас года три, а потом, когда ему исполнилось семнадцать, уехал в Денвер. Бедному мальчику было одиноко. Здесь во всей округе ведь нет никого. Вернее, никого, с кем стоит иметь дело. Эти места просто кишат всяким бродячим отребьем. И я уже не такая храбрая, как была когда- то. Ужасно боюсь оставаться одна. Поэтому мы и завели собак.
Дворняги, о которых шла речь, мирно дремали на уютном старом диване. Трио домашних любимцев пестрой беспородной расцветки, высунув языки и повиливая хвостами, свернулись друг за дружкой клубочками, едва их хозяйка перестала бояться незваных гостей.
Валентайн убрал со стола и накачал воды. Когда мыл посуду, он заметил лежащую на полке записку. Убедившись, что его не видно из-за стола, он вытер палец и развернул сложенный листок.
Валентайн снова сложил письмо.
— Жаль, что мы его не застали. Мы надеялись, он будет нашим проводником здесь, в Колорадо. Но это, конечно, не имеет значения. По сравнению с вашей тревогой…
Миссис Кортес внезапно покраснела:
— Я хорошо знаю дорогу до Денвера. Если что и изменилось за эти годы, то это я, но не окрестные холмы. Вместе с вами мне будет спокойнее добираться до Форт-Роулинга. И у нас правда есть лошади. Мы спрятали конюшню. Вы примете ее за разрушенный дом, пока не подойдете совсем близко. В городе, наверное, что-то знают про Томми. Там он или нет, вы отыщете проводника. И если вам нужны какие-нибудь сведения, лучшего места не найти.
— Похоже, для всех нас это самый подходящий выход, — согласился Валентайн.
Путешествие но выжженным солнцем пустынным просторам нравилось Валентайну. Лошади, выносливые мустанги, со стальными мускулами, готовые беспрекословно подчиняться своему ездоку, навьючь на них хоть седло, хоть поклажу, были лучшими скакунами, которых ему доводилось видеть. Три пса делали путешествие похожим на пикник. Они с таким восторгом исследовали окрестности, что сопровождающие их люди не могли не разделять эту радость. Курианская Зона осталась позади. Больше не надо было обходить контрольные пункты и терпеть на себе подозрительные взгляды местных жителей. Единственной проблемой оказалась вода, но благодаря памяти их проводницы и чутью Валентайна они без проблем переходили от одного источника к другому.
Ночью было тревожнее. Хотя риск повстречаться с забредшим из Канзаса Жнецом был невелик, любой признак человеческой ауры в таком безлюдном месте тотчас был бы замечен чутким природным локатором капюшонника. Миссис Кортес, по всей видимости, принимала Котов за малообщительную парочку. Валентайн и Дювалье сидели возле маленького, разведенного в укромном месте костерка, пребывая в некоем трансе с подавленной жизненной энергией, что в данных обстоятельствах было лучше, чем просто уснуть. А миссис Кортес все продолжала говорить со своими молчаливыми собеседниками, пока сама не засыпала.
Наконец наступал долгожданный рассвет. Линия горизонта всегда находилась несколько выше их. Валентайну казалось, что он выступает на просторной, находящейся в углублении арене, а тонкое одинокое облако в вышине наблюдает за этим представлением.
Когда до Форт-Роулинга оставалось несколько часов езды, собаки насторожились. Все три чутких носа повернулись на северо-запад, уши встали торчком. Слух Валентайна уловил звук автомобильного двигателя.
— Машина. Может, две, — сообщил он, и Дювалье кивнула.
— Скорее всего, это денверские солдаты, но лучше где-нибудь спрятаться, — сказала миссис Кортес, слезая с седла. — У меня уши уже не те, что были прежде.
Они укрылись за холмом в виде подковы, среди зарослей хилого можжевельника. Миссис Кортес взяла под уздцы лошадей, которые воспользовались случаем полакомиться темно- синими можжевеловыми ягодами, и подозвала к себе собак. Валентайн и Дювалье заняли пост наблюдения на вершине холма.
Два автомобиля, едва различимые вдали, тряслись на юг по тому, что когда-то было дорогой. И пока они придерживались этого пути, они не представляли особой опасности.
— Обычные коричневые внедорожники, — заметил Валентайн.
— Уверен, что не зеленые? Денверцы обычно красят свой транспорт в зеленый цвет и зачастую рисуют белую звезду, — поведала проводница.
— Может быть, они просто грязные, — предположила Дювалье. Но даже она не могла сказать наверняка.
После этого случая путники стали еще осторожнее. Они вышли на дорогу, по которой проехали джипы, и осмотрели следы. Но это мало что им дало. Разве что стало ясно: джипы были не единственным транспортом, проезжавшим здесь недавно. Когда они отошли от дороги примерно на милю и остановились, чтобы дать отдых лошадям, Валентайн уловил в легком вечернем ветерке человеческий запах.
— Впереди люди, — сказал он Дювалье. — Да не напрягайся так — это, скорее всего, дозор ополченцев. Давай-ка спрячемся и понаблюдаем.
Они обогнули холм, чтобы замести следы, и остановились. Теперь им предстояло сторожить сторожей. Рано или поздно любопытство заставит их обнаружить себя. Дювалье вызвалась сходить в дозор, а Валентайн и миссис Кортес предпочли удерживать лошадей.
Валентайн только подыскивал слова, а Дювалье уже раздраженно вздохнула:
— Да не смотри ты так, я буду милосердной.
Через час она спустилась по травянистому склону, ведя под дулом чужой винтовки двух солдат в одинаковой форме. Вторая винтовка болталась у нее на плече.
